Ваше благородие. Дилогия
Шрифт:
– Что-то ты разговорился, – прервал я его. – Давай прямо сейчас тебе ватник намочим, и я из своего пистоля по нему шмальну. Увидишь результат, не отходя от кассы. Я пришёл не для того, чтобы похваляться, кто и чего намочит. Ты лучше расскажи, как ты из депутатов Госдумы снова в уголовные подался?
– Ты думаешь, что Дума твоя такая уж благородная и все там такие пушистые, что прямо-таки херувимов с депутатов пиши? – засмеялся Крысяков. – Эта банда похлеще нашей банды будет. Она при власти и под защитой власти. Твори, что хочешь и ничего тебе за это не будет. И можно даже на большак не выходить. Мигни глазом и к тебе сразу помчатся деловые люди с полными картузами червонцев, лишь бы ты голосок за проект им выгодного закона подал. А они уж кого надо замочат или под каторгу подведут. И полиция им не указ. Полиция кого
– Чего ты артистов не упомянул? – улыбнулся я. – Эти не хуже вас поддерживают столпы нашего общества.
– Эти? – презрительно улыбнулся Крысяков. – Артисты, извозчики и проститутки служат любой власти. Разве что некоторые из писателей, но и они в большинстве своём не лучше тех, о ком я только что говорил. А что до того, как я снова оказался в банде, то это карма или кара. Я уже и не знаю, что это такое. На роду написано. Всё по малолетству. Хулиганил по мелочам, а тут добрые люди подошли, под свою защиту взяли. Сначала на стрёме стоял. Потом по карманам щипал, в форточки лазил, потом на серьёзные дела ходил. Вот и очутился здесь. А если честно, то знал, как прошла моя прошлая жизнь. У тебя, вероятно, было всё также. Я сам сколотил эту банду и промышляю всё тем же, чтобы вместе с жертвой переместиться в мою первую жизнь. Та жизнь для меня была роднее, я уже почти был в завязке, и ты был последний клиент, с кем я должен был общаться.
– Хочешь сказать, что мы сейчас возьмёмся за руки, а кто-то из твоих ребят стукнет дубиной мне по голове и мы снова очутимся в 1907 году? – спросил я. – Мой ответ – нет. В нашей первой жизни не всё было так безоблачно. Я предполагал, что весь Советский Союз распадётся. Новая революция приведёт к власти нового Сталина и снова польётся невинная кровь. Так вот, в прошлой жизни я сделал всё, чтобы этого не было, а нынешняя жизнь скоро может оказаться такой же, как и наша первая жизнь. Наша страна обречена на распад и на массовые репрессии всех несогласных с властью людей. Это как карма и кара, как ты говорил. И ты мне нужен для больших дел. И учти. Ещё один грабёж и ни тебе, ни твоим подельникам пощады не будет. Ты же хотел быть в завязке? Выбирай. Если тебе трудно решить, то мы тебе поможем, останешься сиротой. Работу тебе или вам я найду, но, если кто-то попробует нарушить закон, пусть не говорит, что его не предупреждали. Я всё понятно объяснил?
– Понятно, – сказал Крысяков. – Сейчас ребятам скажу. Посмотрим, что они ответят.
Сидевшая в углу у двери компания вряд ли слышала весь разговор, но чувствовала, что люди пришли серьёзные и руки у них не дрогнут, а бугор что-то уж больно мирно разговаривает с пришедшим молодчиком.
– Так, ребята, – сказал Крысяков, – с сегодняшнего дня мы в завязке. Работаем на бугра, – он указал на меня, – правила я объясню, возможно, что можем стать нормальными людьми.
– Это как? – спросил верзила.
– Хочешь, чтобы городовой перед тобой тянулся и честь отдавал? – спросил его Крысяков.
– Конечно хочу, – заулыбался верзила.
– Так вот, для этого ты должен слушаться бугра как отца родного. Понял?
– Понял, – сказал верзила, ещё не совсем понимая, как это может случиться.
– Кто не хочет с нами, шаг вперёд, – скомандовал я.
Все стояли молча.
– Значит так, молчание – знак согласия, – огласил я. – Шаг влево, шаг вправо – попытка к бегству. Прыжок на месте – провокация, стрелять буду без предупреждения. Завтра в обед смотр личного состава у гостиницы «Бристоль».
Глава 43
– Вероятно, я что-то недопонимаю, – сказал Анастас Иванович, – я думал, что предстоит перестрелка, а оказалась вербовка целой банды на наши нужды. И пахан их никакого неудовольствия не выразил, да и компания тоже возражений не имела, особенно, когда вы им разъяснили, что с ними будет, если они свернут с выбранного пути. Я никак не пойму, для чего они нам нужны. Сдать их полиции и дело с концом.
– Сдать полиции – дело простое, Анастас Иванович, – сказал я, – тут несколько всё иное. На вид я молодой, но уже прожил более ста десяти лет. И попал я сюда благодаря Крысякову. Вернее, мы с ним попали в 1907 год, хотя жили в этом же государстве, но
На следующий день в два часа пополудни мы стояли около гостиницы «Бристоль», где остановились и ждали прибытия новых служащих. Они подходили поодиночке с разных сторон и делали вид, что незнакомы друг с другом. Все были одеты очень прилично и их можно было принять либо за предпринимателей, либо за мелких старорежимных буржуа, зарабатывающих на жизнь собственным трудом.
Я был в своём мундире, украшенном золотом и с шашкой на перевязи. Анастас Иванович был в сюртуке с петлицами губернского секретаря. Своим видом мы поразили всю компанию. Кто мог представить в нас налётчиков, державших под прицелом гоп-компанию. Кивком я подозвал Крысякова, а Анастас Иванович вручил ему проездные билеты до Петербурга, прогонные деньги, а я предупредил, чтобы во время поездки с ними не случилось ничего такого, что приведёт их с железнодорожной скамьи на скамью подсудимых.
Мы зашли в нашу гостиницу и пошли в ресторан, где у нас был заказан столик. Не буду описывать, что мы ели и пили, чтобы не вводить в искушение уже искушённого в этих делах читателя. После обеда мы совершили прогулку по городу, и я показал Анастасу Ивановичу достопримечательности города Энска, который волей случая стал мне родным городом и трамплином моей военной карьеры в прошлой жизни.
На следующий день мы нанесли визит полицмейстеру и сообщили, чтобы он доложил об эффективной профилактической работе полиции, ликвидировавшей очаг преступности в трущобах чуть ли не в центре города и что при правильной градостроительной политике уровень преступности будет резко снижаться.
– Если откровенно, – сказал нам полицмейстер, – я не особенно верю в то, что строительство новых домов решит проблему преступности. Тёплый сортир не снижает потребности человека воспользоваться чужими деньгами и имуществом.
Мы тепло попрощались с полицейским начальником и отправились на вокзал к прибытию поезда, на котором вернёмся в столицу.
Глава 44
В купе мы открыли бутылочку коньяка, чтобы спокойно посидеть и поговорить за жизнь, благо другого времени на это дело у нас не было.
– Честно говоря, – сказал Анастас Иванович, – я даже немного разочарован результатами нашего вояжа в Энск.
– Чем это вы разочарованы, уважаемый Анастас Иванович? – спросил я, закуривая сигарету после выпитой рюмки и съеденной зелёной оливки. Надо сказать, что я снова закурил, обучаясь в Николаевском кавалерийском училище, чтобы никто не сказал, что, а он ещё и не курит маменькин сынок. – По всем показателям мы выполнили большую работу, освободив город от банды грабителей. Главное, чтобы эта банда не стала действовать в столице. А для этого нужно занять работников ножа и топора общественно-полезным трудом.