Ваше благородие. Дилогия
Шрифт:
Языку Дэна принадлежат пророческие слова:
– Неважно, чёрная кошка или белая. Если она умеет ловить мышей, то это хорошая кошка.
Не знаю, по какой причине, вероятно, по сообщениям о начальных переговорах с генералом Линь Бяо, то ли по отсутствию двух одинаковых кресел, но кресло Дэн Сяопина было больше моего кресла. Мы сидели лицом к собравшимся, между нами был чайный столик с пепельницами, кружками с чаем и конфетами, обёрнутыми в рисовую бумажку. Бумажка была настолько тонка и так крепко прилипала к конфете, что её невозможно было оторвать, поэтому эти конфеты ели прямо с бумажками.
Небольшое кресло пришлось мне впору, мягкое, удобное и не надо раскидывать
Подойдя к группе своих офицеров, я поинтересовался тем, что выспрашивали китайцы и как им понравилось размещение. Слушая офицеров, я краем уха уловил переругивание китайских чиновников по поводу кресел. Одни настаивали на том, чтобы оба кресла были большими, другие убеждали в том, что кресла должны быть маленькими. Когда мы вошли в зал переговоров, то увидели, что оба кресла были маленькими. Оно и к лучшему, и председатель Дэн стал соразмерно выглядеть в подходящем для него кресле.
Снова начав с закуривания, мы стали обмениваться с председателем мнениями по поводу огромного расстояния от Петербурга до Харбина и от Харбина до Хабаровска. Время шло, а переговоры никак не начинаются. Смотрю, Дэн начал проявлять некоторую нервозность и стал посматривать на часы. Ну да, время чаепития, а это как бы малый приём, но ещё ни слова не сказано по сути вопроса. Сидим и пьём чай. Как в том анекдоте про китайскую войну.
К командиру роту, пьющему чай, подходит раненный боец.
– Товариса командира, я ранен.
– Осеньно хоросо, – говорит командир роты, – пей сяй и догоняй своих.
Мы с Дэном пьём сяй и догоняем своих. В полдень официальное чаепитие, тут даже и начинать ничего нельзя. Объявить тему переговоров и уйти на чаепитие? Это уже ни в какую дипломатию не вписывается.
– Председатель Дэн, – сказал я, – давайте мы попьём чай отдельно от состава делегаций. Тет на тет, как говорят дипломаты. Я думаю, что никто не заподозрит нас в предательстве интересов родины, благо у нас будут свои переводчики. Перебросимся парой слов, перетрём проблемы, а потом на послеобеденном заседании и решим всё.
– Окей, – говорит председатель Дэн.
Он дал какие-то указания, и мы пошли в переговорную комнату. Есть такие отдельные помещения в зданиях, где проводятся переговоры.
Переговорная комната была уютная и в ней не чувствовалось, что ты находишься в космическом пространстве и от тебя ничего не зависит. Наоборот, любой человек в такой комнате приобретал уверенность и вопросы всегда быстрее решались в таких комнатах.
Мы сели и закурили. Молчание длилось три минуты. Я ничего не говорил, и он ничего не говорил. Каждый не хотел начинать первым. Ну что же, любую ситуацию нужно использовать в своих интересах.
– Председатель Дэн, – сказал я, – переговоры, на которые прилетел я, проводятся в ваших интересах, поэтому я слушаю ваши предложения, и если они совпадут с нашими, то это будет блестящим завершением переговоров, тогда и мировое сообщество может признать вас искусным переговорщиком и политическим деятелем, с кем можно вступать в диалог.
Немного подумав, Дэн сказал:
– Нам нужна конкретная помощь от России, политическая и материальная поддержка.
– Хорошо, – сказал я, – такая поддержка вам будет оказана. По каждому из направлений будет заключено отдельное соглашение. Наша с вами договорённость не будет оформлена в виде документа.
– Я согласен, – сказал председатель Дэн, протянув мне для рукопожатия свою руку. – Сделаю сообщение на Политбюро, и на ужине мы объявим о результатах переговоров. Могу сообщить, что нашим военным представителем будет заместитель начальника штаба 8 Полевой армии Юань Шикхай.
Глава 61-70
Глава 61
Приём типа чай проводился не в положенное для этого время, но на это в такой ситуации никто не обращал особого внимания. Поэтому все участники переговоров были в рабочей форме, пили чай и дегустировали изделия китайских кондитеров, а уж им только волю дай и начнётся от варёного в меду миндаля и грецких орехов до разных картин на огромных блюдах. Я пришёл, когда цесаревич ложкой поднимал поверхность сахарного пруда, к которому вели ореховые дорожки и мостики из шоколадных конфет. Я сказал ему, чтобы он не ел вот те белые кусочки, блестящие кристаллами белого цвета, но он не послушал меня и тайком засунул в рот нечто, что оказалось варёным салом, хорошо обвалянным в сахарной пудре. Я видел, как он выплёвывал в руку то, что ему показалось самым вкусным и потихоньку выкинул его под стол.
С нашим приходом все оживились. Официанты принесли маленькие рюмочки, бутербродики-канапе с копчёной рыбой, пекинской уткой, консервированными яйцами уток «сун хуа дань» и варёными в крутосолёной воде рябыми перепелиными яйцами. На столы были поставлены бутылки водки высшего качества, настоянные на целебных травах, специально для дорогих заморских гостей.
Председатель Дэн поднял первый тост за моё здоровье. Я поднял ответный тост за здоровье председателя Дэна. Дэн поднял тост за здоровье членов российской делегации. Я поднял тост за здоровье членов китайской делегации. На этом «чай» завершился, потому что нам нужно было готовиться к «ужину».
Цесаревич захотел съесть яйцо с мудрёным названием «сун хуа дань». Я не стал останавливать его и предложил самому очистить крупное яйцо. Когда он разбил яйцо, то резкий запах сероводорода услышали все члены нашей делегации и заулыбались китайцы.
– Яйцо тухлое, – воскликнул цесаревич.
– Нет оно консервированное, – сказал я, – чисти дальше и, если не жалко, поделишься со мной.
На бедного мальчика больно было смотреть. Яйцо чистилось легко, но белок его был несколько фиолетового оттенка. Чувствовалось, что у мальчика к горлу подступала тошнота, но он мужественно дочистил яйцо. Когда я разрезал яйцо ножом, то приступ тошноты посетил не только одного портупей-юнкера. Желток был фиолетово-чёрный и пахнул так, как примерно пахнут сортиры на железнодорожных вокзалах.
– Итак, господин портупей-юнкер, – скомандовал я, – берите яйцо в правую руку, левой рукой зажимайте нос и вкладывайте яйцо в рот, как я, – и я показал, как это делается.
Вкус чем-то напоминает вкус сыра рокфор, разве что чуть поострее, но всё равно приятно и пикантно.
Мальчик, преодолевая отвращение и закрыв глаза, сделал как я и начал жевать, открыв глаза и улыбаясь. Он сделал то, на что не отважились офицеры в чинах. Китайцы зааплодировали маленькому цесаревичу, и я поощрительно поднял большой палец руки.