Ваше благородие
Шрифт:
«Полиция, – снова я начал мыслить, – неужели сейчас действительно девятьсот седьмой год, потому что в мое время полиции не было, а была милиция? Полицию уничтожили в тысяча девятьсот семнадцатом году. Вместе с жандармами. Бабы толпами с ухватами и кочергами ходили убивать городовых. Зря они это делали, но и городовые своими действиями до этого заработали на свой хребет. Потом Гитлер начал рассаживать везде полицаев, и они сполна получили по своим заслугам перед населением после освобождения. В нашей стране полицаям никогда не бывать, слишком уж ярко их расписала коммунистическая пропаганда. Мы еще с детского садика знали, что полицейский или
За окном уже заметно посерело, и я на глазок определил, что времени около девяти часов утра. Рано встают люди, а тут приоткрылась дверь и молодой человек просунул в комнату светловолосую голову и спросил:
– К вам можно, Иннокентий Петрович?
– Заходите, заходите, Николай Иванович, – приветливо сказал доктор, – по вам можно часы проверять. Приходите вовремя, как курьерский поезд.
– Ну, вы уж сравните, Иннокентий Петрович, – зарокотал смехом человек в военном мундире с узкими серебряными офицерскими погонами с одним оранжевым просветом и двумя золотыми звездочками вдоль просвета, пожимая руку доктора. – Как чувствует наш таинственный больной? – задал он общий вопрос.
– Идет на поправку, дня через два будет на ногах, если только что-то вспомнит, – сказал доктор. – Амнезия-с, это штука серьезная. Как контузия артиллерийская. К нам привозили увечных воинов с Маньчжурского фронта, у которых память отшибло, но у тех документы при себе были, да и амнезия со временем проходила, когда приезжали родные и восстанавливалась ассоциативная память.
– Ладно, – сказал военный, – начнем процедуру. Сударь, – обратился он ко мне, – я помощник участкового пристава губернский секретарь Иванов-третий. Сейчас мы с вами заполним запросный лист и, возможно, во время его заполнения вы что-то сможете вспомнить, да и Иннокентий Петрович нам поможет в этом деле.
Он открыл папку, достал два листа бумаги и перьевую ручку. Пузырек с чернилами он достал из кармана. Пузырек с достаточно широким горлом, заткнутый пробкой, которая использовалась в качестве приспособления для чистки перьев. Чернила фиолетовые, самые распространенные во всех канцеляриях, да и я в детстве писал перьевой ручкой в начальной школе. Особенно нас мучило чистописание. Зато потом почерк был понятный и сравнительно красивый. Трудно в ученье, легко в бою, – говорил генерал Суворов. Так, а это откуда? От верблюда. На лозунге было написано: тяжело в ученье, легко в бою. Это был лозунг, написанный белилами на красном полотне справа от экрана в клубе нашего училища. Так я же окончил пограничное училище в Алма-Ате. И когда я получил офицерское звание, мне был неполный двадцать один год. И это было четыре года назад. Но не буду же я об этом говорить, что родился в одна тысяча девятьсот шестидесятом году. В 1977 году поступил в пограничное училище и окончил его через четыре года в 1981 году. Служил на границе в Туркмении, приехал поступать в военную академию и оказался здесь в одна тысяча девятьсот седьмом году среди зимы. Как? Каким образом? Да расскажи я им такое, меня тут же скрутят, наширяют антидепрессантов и галоперидолов и наденут смирительную рубашку. Ну что же, амнезия так амнезия.
Как мне потом рассказывала жена, я очнулся утром на третьи сутки. Она как раз пришла в присутствие, а Иннокентий Петрович дежурил. Я выглядел неплохо, потому что
Когда помощник участкового пристава заполнял свои бумаги, ей показалось, что я отвечаю осмысленно и обдумываю каждый вопрос, что-то вспоминая или подбирая благоприятный ответ. Бдительность у медиков проснулась в девятьсот пятом году, когда полиция к ним приходила и рассказывала, как нужно выявлять японских агентов, которые распространились по всему Дальнему Востоку и Сибири.
Глава 4
Иванов-третий поставил бутылочку с чернилами на табурет, принесенный Марфой Никаноровной, разложил на коленях папку с вынутыми листами бумаги и задал первый вопрос.
– Ваша фамилия?
– Не помню.
– Имя?
– Не помню.
– Имя вашего отца?
– Не помню.
– В каком году вы родились?
– Не помню.
– В какой губернии, в каком уезде, в каком населенном пункте вы родились?
– Не помню.
– Образование?
– Не знаю, не помню.
– Читать умеете?
– Умею.
– Прочитайте текст, – и он дал мне листок с типографским текстом.
Я начал быстро и бойко читать, несмотря на всякие знаки «ять» и буквы «и» латинского типа с одной или двумя точками сверху, как в украинском языке, где i обозначает «и», а п с двумя точками обозначает «йи».
– Его императорским величеством государем императором был издан Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка»:
«Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.
Не останавливая предназначенных выборов в Государственную Думу, привлечь теперь же к участию в Думе те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав.
Установить, как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог восприять силу без одобрения Государственной Думы, и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий, поставленных от Нас властей».
– Дельно, – сказал Иванов-третий. – У нас и профессора так бойко вряд ли прочитают. – Математику знаете?
– Знаю.
– Арифметику?
– Почему арифметику? – оскорбился я. У нас в училище высшее образование давали на основе математики, которая на границе была абсолютно не нужна. – Знаю алгебру, геометрию, тригонометрию, математический анализ.
– Что за математический анализ? – удивленно поднял брови Иванов-третий. Да и Иннокентий Петрович стоял и слушал с открытым ртом.
– Ну, это исследование уравнений и тригонометрических функций, построение графиков, дифференцирование уравнений.
– Вы учились в университете?
– Не помню.
– Какие знаете иностранные языки?
– Немецкий.
– Скажите что-нибудь по-немецки, – предложил мне помощник участкового пристава.
– Drahtz"aune sollen gef"ahrliche Bereiche abdecken und das Vordringen des Feindes behindern.
– А что это такое? – спросил Иванов-третий. – Чувствую что-то военное, а вот точно перевести не могу.
Я перевел:
– Проволочные заграждения предназначены для прикрытия опасных направлений и затруднения продвижения противника.