Ваше благородие
Шрифт:
— Кишка тонка противостоять советской власти, Красной Армии!
— Вы — дитя своего времени, патриот! По-вашему выйдет. Но сколько новой крови может пролиться!
— Война — явление временное. Советская власть будет всегда. Бессмысленно лезть на рожон. Результат известен заранее.
— Узость мышления сатрапов привела к нынешнему побоищу, — воскликнул Фессель, жестикулируя. — Историю нередко делают неграмотные люди, возомнившие себя божествами, пророками.
— Не ведают, что творят?
— Точнее, не способны проникнуть в смысл того, что делают, пока не сорвутся вниз с пьедестала.
Ветер,
— Как у нас живется военнопленным, господин капитан?
— Не до жиру, быть бы живу, как у вас говорят.
— Вы числитесь переводчиком у командира полка. Я распоряжусь, чтобы питание вам улучшили.
— Спасибо на добром слове и за доверие.
На удивление быстро от Зины пришел ответ. Если когда-то на его четырехстраничное письмо она отвечала одной неполной страничкой, теперь соотношение изменилось в точности до наоборот. «Хожу сама не своя после получения твоего послания, — писала Зина, — ждала его ежедневно, хоть и без надежды. День был ненастный, сидела у окна, глядела на почтальонку, которая вдруг поднялась на крыльцо, подумала: ошиблась. А тут такое! По-моему, потеряла контроль над собою, пустилась в пляс. Как же, мечта сбылась!» Она писала, что с бабушкиными снадобьями чувствует себя значительно лучше, скоро весна, скучает по Димке, ждет не дождется того дня, когда увидит его. «Но без твоего разрешения я поехать не смогу».
Сергей посмотрел в конец страницы — там как бы с опаской более мелкими буквами было написано: «Целую, твоя Зина». Когда он писал предыдущее письмо, долго размышлял над концовкой, но все же подписался лишь одним словом — «Сергей».
«Уже моя, — подумалось умиротворенно. Ослабло сразу душевное напряжение, не покидавшее последние годы, стоило вспомнить о Зине. — Как всё просто! Надо бы ответить сразу, но сейчас занят, отвечу потом».
«Потом» в скором времени не получилось.
6 марта утром войска 3-го Украинского фронта начали Березнеговато-Снигиревскую наступательную операцию. 8-я гвардейская армия с плацдармов на реке Ингулец наносила удар в общем направлении на Новый Буг. Несмотря на рано начавшуюся весеннюю распутицу, за тринадцать дней войска продвинулись на сто сорок километров, освободили территорию между реками Ингулец и Южный Буг. Столь значительное продвижение фронта за короткое время требовало перемещения вперед всей службы войскового заграждения фронта.
На начальника оперативного отделения и весь штаб войск НКВД навалился большой объем работ с кратчайшим сроком исполнения и полным обоснованием. Сложность возникла с определением ротных рубежей службы в условиях пересеченной местности, особенно на стыках полковых участков. Границами являлись армейские разграничительные линии, хорошо видимые на топографических картах. На местности, где каждый овраг, лесной массив, неровность могли использоваться враждебным и преступным элементом, начало и конец рубежа должны назначаться с точностью до определенного куста, камня, вершины высоты, по одну сторону которых за надежность службы отвечает
Организовать поездку в распутицу — дело сложное. Неизвестно, когда придется возвращаться и что потребуется в пути. Бодров решил выехать с двумя командирами рот на штабном вездеходе и «студебекере», захватив питание, инструмент, охрану в составе двух отделений автоматчиков во главе с командиром взвода. Зашел в медпункт, чтобы подготовили на случай аптечку. Командира встретила Тамара. Красивая и притягательная женщина во все глаза смотрела на Сергея, смело улыбалась.
— Я часто вспоминаю нашу встречу.
— У нас была встреча?
— Я имею в виду знакомство.
— Что же вам запомнилось?
— Все до мелочи, — очаровательно улыбнулась Тамара.
— Приготовьте аптечку человек на двадцать.
— Надолго уезжаете?
— Как получится.
— Далеко? Дорога-то — одна грязюка, — говорила она неторопливо, с сочувствием.
— Вездеход, «студебекер» должны справиться. Завтра утром выедем, к вечеру должны возвратиться. «Назойливая особа», — подумалось.
Вновь поступило сообщение, что при отступлении противник бросил большое количество техники. Николай Дмитриевич вызвался поехать с несколькими водителями на своей машине в разведку, поживиться чем бог пошлет. Транспорта в полку по-прежнему не хватало.
Вечером в землянку к командиру полка пришел Шведов. Поговорили о перемещении на новое место, организации работы разведывательного отделения. Вышли на воздух подышать. Слегка подмораживало. На чистом по-весеннему небе ярко мигали звезды, казалось, весь мир пребывает в спокойствии и ожидании обновления жизни. На то и весна!
— Посмотри повнимательнее на окрестности Березовки. Удобное место для расположения полка и штаба войск, — говорил Шведов, продолжая начатый диалог в землянке. — Вокруг несколько небольших сел, где можно расположить роты. Назначь стык полкам разрушенную мельницу. Она хорошо видна на карте.
— На месте прояснится. Березовка — сугубо нашенское название, а природа вокруг чем-то не похожа на русскую, будто чужая.
— Значит, запах тоже иной. Уже не скажешь словами Пушкина: «Там русский дух, там Русью пахнет».
Сергей остался один. Хотел вернуться в землянку, открыл дверь, но необъяснимое чувство тревоги остановило его. Находясь в темном углублении входа, он прислушался — тишина. Неожиданно от рядом находящейся полуразрушенной землянки отделилась невысокого роста человеческая фигура и, быстро удаляясь, растворилась в темноте.
Бодров позвонил по прямому полевому телефону Анатолию, рассказал о непонятном происшествии.
— Кому надо наш разговор подслушивать? Или это случайность?
— Сейчас же распоряжусь выставить ночной пост охраны у командирской землянки. Зря отказался, — ответил Шведов.
— Нехорошо как-то…
— Не ты назначаешь охрану собственной личности, а я оберегаю командира от возможных неприятностей. Потерпи. Все чрезмерное — нехорошо, в том числе скромность.
— Не хочется лезть в глаза…