Ваше благородие
Шрифт:
— Беспомощными мы оказались перед разведкой противника, — сказал Николай Михайлович.
— У тебя есть какие-то мысли на этот счет? — посмотрел генерал на Сергея.
— Откровенно, нет. Не могу даже подумать о ком-то плохо.
— Тем не менее кто-то затаился из ближнего окружения.
— Наши люди занимаются этим вопросом. Мы одно время полагали, что осведомитель остался в Березовке. Там он впервые проявился. Ошиблись. Приехал с нами и вольготно чувствует себя здесь.
— Засекретьте все и вся, ограничьте доступ к информации о решениях, подготовительных к операциях
— Вроде бы так и делаем, — заметил начальник штаба.
— Значит, круг подозреваемых сужается. Поговорю с начальником контрразведки СМЕРШ, пусть подключаются к нашим проблемам.
— Вижу — обошлось, — встретил друга Шведов. — Волновался за тебя.
— Приказано мне одному знать, как поступить в дальнейшем.
— Какова моя задача?
— Езжай на свой командный пункт. Отдыхай, любуйся морем, но будь в постоянной готовности к внезапным действиям. Об отдыхе можешь толковать с кем угодно, остальное лишь в твоей голове. По известному только нам сигналу «сто пять», в какое бы время он ни поступил, форсированным маршем двигайся к намеченным объектам и с ходу организуй облаву.
Сергей позвонил Кавригину, выразил желание как можно быстрее услышать новое сообщение оперативников «Гидры» с одесских барахолок.
— А они тебя видели.
— Я их тоже.
Вечером начальник разведывательного отдела проинформировал, что интересующие Бодрова лица в большинстве своем вновь появились на обычных местах.
— Мне позарез нужно завтра ранним утром подобного рода сообщение, — ответил Сергей. — Пусть ребята не позорюют разок для пользы дела.
— Так и передам.
К восьми утра следующего дня Бодров получил нужную информацию. Тут же связался со Шведовым и передал обусловленный сигнал. Анатолий будто чувствовал назревающие события, не выставил снятые на ночь КПП, держал батальоны в постоянной готовности. Не прошло получаса, как подразделения были уже на марше.
Кроме Бодрова, ни один человек в штабе войск по охране тыла и в расположении полка даже не догадывался, что началась операция по сплошной проверке документов на барахолках Одессы.
Сергей ругал себя последними словами за то, что не предупредил Шведова о периодических докладах по ходу операции, теперь находился в неведении, руки не поднимались взяться за другую работу. Не выдержал. Уселся в свой «виллис», под охраной автоматчиков помчался в Одессу. Заехал в первую очередь на командный пункт Шведова. Анатолия на месте не оказалось. Старшина дежурный доложил, что майор выехал в город, сведения об операции у него отрывочные.
— Если судить по радиопереговорам, там вроде бы дела идут нормально, — сказал он.
Бодров взял у радиста микрофон, включил передатчик, без позывных сказал в эфир:
— Я на капэпэ, есть важная информация?
— Ничего особенного, — услышал в наушниках голос Шведова — Буду ждать на фильтрационном пункте.
Сергей вышел на улицу, у порога его поджидала Тамара. Красные от слез глаза, злой перекошенный рот, нервные движения рук выдавали крайнее возбуждение.
— Почему мне Шведов не разрешил быть в районе операции? — не здороваясь,
— Ротных санитаров достаточно. Ваше место здесь на случай, если появятся раненые.
— Мне надо там быть.
— Я не могу отменять распоряжений руководителя операции, к тому же он поступил верно.
Женщина зло посмотрела на командира полка, вновь расплакалась.
— Тамара, я не понимаю вашей реакции.
— Мне надо быть там. Помогите, — взмолилась она.
— Знаете, ваше поведение настораживает.
— Ну что вы, — сразу изменившимся голосом ответила Тамара. — Хочется быть в гуще событий. Сидеть и ждать тяжело.
— Такая у вас служба. Когда фельдшер без дела, значит, все остальные здоровы. Это же самый главный ваш показатель.
— Да… — неопределенно махнула рукой женщина и пошла к своему автобусу с красным крестом.
— Не поймешь этих женщин, — сказал Сергей подошедшему дежурному, — настроение меняется мгновенно. Не успеваю приноровиться.
— Пристала как репей со своей просьбой: «Мне надо там быть». Спасибо, что приехали, не знал, как отвязаться от назойливой бабы.
XXXIV
Задержанных оказалось много. Во дворе вновь ожившего районного отдела милиции ходили, стояли, сидели, лежали десятки людей. Фильтрация шла медленно. В селах люди знают друг друга, поэтому выявить личность просто. В городе метод взаимного опознания не подходит. В своем подавляющем большинстве люди не знакомы. Доставлены за высокий забор в первую очередь лица, не имеющие документов; с документами, но по подозрению в дезертирстве, уклонении от несения службы, мародерстве, пособничестве оккупантам, принадлежности к бандформированиям, разведывательным службам противника. Пока шла операция, все категории задержанных размещались совместно, прошедшие предварительную проверку граждане находились там же.
Бодров сразу отметил явное нарушение требований инструкции по фильтрации. Не мешкая, своим взводом охраны разделил цепочками двор на четыре части, обозначил центральный проход, упиравшийся во входную дверь райотдела. В одну часть перевел женщин, пожилых и молодых людей, не имевших документов, подозреваемых в дезертирстве и уклонительстве от службы — во вторую, в связях с оккупантами — в третью, преступников — в четвертую. Соответственно закрепил лиц, участвующих в фильтрации, по назначению. Представителей СМЕРШ — в третью, работников прокуратуры — во вторую, сотрудников милиции — в четвертую. В первую — офицеров полка. Работа пошла быстрее.
Наиболее шумной оказалась первая группа. Одесские женщины говорили все сразу, гул голосов, как морская волна, то накатывался, то вновь утихал. Особенно буйно вела себя крупнотелая, с обнаженными руками, короткой стрижкой особа. Напирая грудью на бойца в цепи, она кричала, чтобы прибыл самый старший командир, она с ним поговорит.
— Я тут самый старший, — подошел Бодров к разбушевавшейся женщине.
— Ха! — хмыкнула женщина. — Не похож. Больно молод.
— Тем не менее. Что хотели сказать?