Ваше благородие

Чигиринская Ольга Александровна

К восьми часам полк более-менее готов на выход. Более-менее — потому что приблизительно сорока человек солдатиков недосчитались, горючки в каждую машину залито на треть, БМД забиты награбленным добром, и если пошуровать, то можно найти что угодно — начиная с картофельных чипсов и заканчивая золотыми украшениями от Картье. Но — приказ есть приказ, его не обсуждают, а — что? Правильно, выполняют. И полк, хоть какой, но готов к выходу.

— Вот эт' я понимаю, — говорит Грачев и жмет руку Ефремову. — Эт' по-нашему. Ну, вперед, ребятки!

И механизированная

колонна выползает из города и тянется по шоссе на Бахчисарай.

* * *

Тактический центр Чуфут-Кале, 30 апреля, 1050-1100

— Так, я переключаю их на вас.

— Переключайте, Ян.

Полковник Адамс надел наушники.

— Яшма — центр слушает, — сказал он.

— Говорит… э-э, неважно, кто. Симферополь. Сейчас в городе готовится к выходу на Бахчисарай парашютно-десантный полк. Командует полковник Ефремов. У них легкая заминка с топливом и личным составом, но минут через сорок они все-таки смогут выйти. В районе Почтовой они разделятся, один батальон повернет на юг, к Скалистому, чтобы въехать в Бахчи по семьдесят девятой вспомогательной.

— А кто вы, собственно, такой?

— Ах, господин полковник, ну зачем вам это знать? Достаточно того, что я говорю правду. Так вот, по моим сведениям, после того, как этот полк выйдет, в городе останется всего два мотострелковых батальона, один батальон советских десантников, одна рота спецназа КГБ «Альфа» и часть бригады спецназа ГРУ. ГРУшники большей частью в Аэро-Симфи.

— Откуда вам все это известно? Вы сами, простите, не из ГРУ?

Вкрадчивый рассмеялся.

— Ой, нет! Но я отвечу на ваш вопрос честно: наши коллеги из ОСВАГ, зная о сроках вторжения, начинили «жучками» здания Главштаба, центральный офис ОСВАГ и Министерство Обороны. А каналы связи любезно вывели на нас. При условии, что мы будем передавать вам услышанную информацию. Код восемьсот одиннадцать. Ну, теперь вы мне верите?

Адамс поморщился.

— Пока вы нигде не соврали, — сказал он.

— Мы постараемся откопать еще кое-какие сведения, которые вас заинтересуют, полковник. — пообещал Вкрадчивый. — Шалом.

— Только МОССАДа нам и не хватало, — пробормотал Адамс, отключая связь. — Как будто мало того, что мы впутались в грязные игры ОСВАГ.

— Все-таки целый полк, Даг, — с сомнением сказал Кронин. — Удастся ли нам его остановить, пусть даже этот тип сказал правду?

— Не остановить, Леон, — поправил Адамс. — Остановить его мы как раз не сможем. Уничтожить.

* * *

Саки, 30 апреля 1980 года, то же время

Полковник Борисов, командир 40-й десантно-штурмовой бригады, дал сигнал «К атаке!». Он был уверен, что на этот раз все выгорит. Последний штурм беляки отбили чуть ли не святым духом, но на этот раз им и святой дух не поможет. Никакой святой дух не может помочь, если нет патронов и гранат, мин и противотанковых

ракет. А у беляков все это вышло. Во время последней атаки они не стреляли очередями, и одиночные выстрелы становились все реже…

Но даже если бы у десантников тоже закончились боеприпасы, если бы мертвым грузом валялись у пулеметов вылущенные ленты, если бы автоматы годились только в качестве дубинок или больших рукояток для штык-ножей, то и тогда Борисов гнал бы десантников все в новые и новые атаки. Речь шла не о любви к Родине и не о воинском долге. Речь шла о представлении к званию генерал-майора, которое уже ушло в Москву, в Минобороны на подпись, и которое погорит синим пламенем, если он не отобьет у белых Саки.

На последнее предложение о сдаче беляки ответили отказом.

И десантники бросились в очередной штурм, и встретили очередную стену отчаянного сопротивления, но уже была она хрупка, эта стена, и они проломили ее. Крымцы делали последние выстрелы и падали, бросали последние гранаты и падали, наносили удары штыками и падали, падали, падали…

Но в какой-то момент, неразличимый в угаре сражения, десантники увидели, что падают уже они, что невидимая смерть хлещет по их спинам, и жалкие девять грамм свинца уже для них оборачиваются невыносимым грузом…

Булатов атаковал сороковую бригаду классически, как в учебнике. Три механизированных клина врезались в кольцо окружения на авиабазе и рассекли его, «Витязи» расстреливали советские танки из пушек с большого расстояния, «Воеводы» поливали все вокруг свинцом, сминая и расшвыривая БМД и БМП как спичечные коробки.

Полковник Борисов увидел, что генералом ему стать разве что посмертно. Он предпочел остаться живым полковником и сдал «сводную» бригаду Булатову.

Подполковник Дэвидсон был ранен в бою, но нашел в себе силы встать навстречу своему спасителю, и даже осторожно обнять его (хотя эту русскую фамильярность вообще не одобрял).

— Спасибо, Павел Сергеевич, — сказал он.

— Don't mention, — отозвался Булатов.

* * *

— Нужно отметить, что большая часть вины за поражение 30-го апреля лежит на ваших интендантах. Даже самый лучший солдат не может воевать без боеприпасов. Даже самый авантажный танк никуда не уедет без горючего. Из чего исходили те, кто рассчитывал количество боеприпасов и топлива для четырех брошенных в Крым дивизий? Опять-таки из предположения, что Крым сопротивлятся не будет.

— Но… разведданные… — прорезался голос с места.

— Значит, мы и здесь вас переиграли.

— Вы что, считаете себя таким хорошим полководцем? — возник второй голос.

— Сыграем в war game? На самом деле в большинстве случаев не нужно быть великим полководцем. Нужно просто знать дело. Военное правило гласит: следует полагаться не на то, что враг не пришел, а на то, что ты ждешь его; следует полагаться не на то, что враг не атакует, а на то, что ты неуязвим. Откуда?

— Мао? — предположил кто-то.