Ваше благородие
Шрифт:
— Я в нее влюбился.
— Много у нее таких… поклонников. С тебя бутылка — после войны.
— Если буду… в состоянии.
— Что тебе сейчас нужно? Кроме отдохнуть?
— Алка-зельцер, свитер и пару теплых носков.
— Сделаем. Ложись здесь, на диване. Часа три у тебя есть.
— С добрым утром, дорогие товарищи! — Семен слегка тормошил его за плечо.
— Не тряси, больно.
— Тысячу извинений. Я принес тебе
— Уже?
— Автоматическая прачечная «Файнштейн и компания»: стирка, сушка, глажка, художественная штопка. Предприятие борется за звание прачечной высокой культуры обслуживания.
Арт с сомнением посмотрел на советские камуфляжные брюки и корниловскую куртку. Сочетаньице…
— Давай, давай, снимай мои пасхальные штаны, — торопил Сема. — А то мне не в чем будет на шпацир ходить. Трусы, наверное, придется тебе подарить. Донашивать за тобой как-то неловко…
— Спасибо огромное. Свитер тоже твой? — видимо, не нашлось ничего похожего на корниловскую форменную тишэтку.
— Мой. И чего я сегодня такой добрый? Ты быстрее, человек ждет, — сеген-мишне зашнуровывал ему ботинки, пока он влезал в свитер и застегивал штаны.
Куртку Артем надел морщась: бурые разводы так и не отстирались до конца.
— Который час?
— Половина седьмого. Вру, двадцать шесть минут.
— Можно попрощаться с твоей матерью?
— Обойдешься.
— Передай ей от меня благодарность.
— Сделай то, о чем тебя просят — вот и будет ей благодарность.
Они говорили это уже в лифте.
В гараже ждала машина. Большой, довольно обшарпанный «лендровер».
— Это он? — спросил водила.
— Он. Второй уже там?
— Как птенчик в гнездышке. Загляни, помотри.
Верещагин заглянул вместе с Файнштейном.
— Ух ты, — сказал израильтянин. — Ну, Лева с ним круто обошелся…
В кузове «лендровера» лежал, связанный по рукам и ногам, пьяный до потери пульса капитан спецназа ГРУ Владимир Резун. Файнштейн скосил глаза на Артема и сказал:
— Злорадствовать нехорошо, сын мой.
— А я вообще довольно гадкий парень, святой отец.
— Куда едем, босс? — спросил водитель.
— В Главштаб, — ответил за Верещагина Файнштейн.
— Яки…
И тут Арт его узнал.
Боб Коленко, ведущий теленовостей, оголтелый охотник за сенсациями.
— Семен, — повернулся он к моссадовцу. — Ты что это надумал?
— Дареному коню в зубы не смотрят. Садись в кабину, быстро, не отсвечивай здесь.
Артем скрипнул зубами и забрался в кабину к водителю. Мотор взревел, «ровер» рванул с места. Файнштейн в зеркале заднего обзора помахал рукой.
Ладно, все равно уедем не дальше ближайшего поста… Даст Бог — не расстреляют сгоряча, при виде советских штанов.
— Вы — это он? — спросил водитель.
— Я—
— Боб Коленко, ТВ-Миг, — представился знаменитый ньюсмейкер.
— Арт Верещагин, корниловская.
— Ух ты! — Боб переложил руль, обходя неподвижные препятствия.
— Что «Ух ты!»? Почему такой восторг?
— Арт Верещагин, К-2 и Аннапурна! Противник Общей Судьбы! Геройски погибший на Роман-Кош! Вот это сенсация…
— Я не был на Роман-Кош.
Впереди замигали фонариком. Загорелись фары «Воеводы», перегородившего часть дороги.
— Патруль, — тихо сказал Боб. — Доставайте картонку, сэр.
— Нет у меня никакой картонки. — Все вещи, кроме куртки, уехали в фольксвагене.
В кабину вторгся луч мощного фонаря. Артем зажмурился.
Дверца открылась.
— Кто такие? — спросила тень в дождевике.
— Капитан Верещагин, следую в Главштаб, необходимо встретиться с полковником Адамсом. С кем имею честь? — он подставил лицо под изучающий луч.
— Что? — удивилась тень, — Ты слышал, Стэн? Капитан Верещагин… А почему не тень отца Гамлета?
— Подпрапорщик Ромашевич, — Артем прочел имя, вышитое на кармане, и осатанел как-то мгновенно, несмотря на собаческую усталость. — Вы болван. Да будь я хоть шпион, хоть черт — вы немедленно должны помочь мне попасть хотя бы в штаб дивизии. У меня ценный пленник, у меня сведения, которые могут стоить нам всем жизни, а вы тут строите из себя большого человека. Если я шпион — и без вас меня расстреляют, а если нет, то я уж позабочусь, чтобы расстреляли вас…
— Извините, сэр, — мгновенно сказала тень. — Конечно, я позвоню в штаб, сэр… Порядок есть порядок, сэр… А вы? — уже не так начальственно спросил он у Коленко.
— Доброволец из штатских, — ответил за него Артем. — Сам я вести не в состоянии, вы что, не видите. Послушайте, мне очень некогда. Я должен быть в Главштабе как можно скорее.
— Извините, сэр! — Ромашевич давился смущением. — Но мне придется задержать вас, сэр. Сейчас я свяжусь с вашим начальством… Вы… Посидите пока в караулке…
Десятью минутами позже подпрапорщику удалось-таки связаться с Сарабузом. И ему даже позволили переговорить с подполковником Ставраки.
— Да, сэр! Нет, он жив, сэр! Честное слово! Как выглядит? Ну, по правде говоря, выглядит так, словно забыл дома свой пластиковый мешок. Извините, сэр. Нет, документов нет. Ай-ди тоже нет, говорит, отобрали. Что? Одну минутку…
Он положил трубку на стол и заглянул в кладовку придорожной закусочной, где была устроена импровизированная караулка. — Капитан, подполковник Ставраки спрашивает, когда вы с ним виделись в последний раз, кто с вами был и о чем вы говорили…