Ваше благородие
Шрифт:
— Не увезти, Нина, — поправил полковник Сергеев, — Не увезти, а убить. Вы для них теперь опасны. Ваши показания — бомба, которую они хотят обезвредить. Но мы им не дадим.
— А потом?
— А потом будет видно. Не бойтесь, Нина. Мы с вами в одной лодке.
Они ехали по кольцевой в военном УАЗике, снаружи неприметном, но внутри оборудованном как раз для похищений: мягкие стены, глубокие кресла, носилки с ремнями…
Надо отдать Сергееву должное — Ниночка находилась в кресле, а не на носилках.
Они
— А может, это вы подстроили? — внезапная мысль обожгла. — Выпустите меня!
— Нина, Ниночка! — его захват был мягким, но крепким. — Пожалуйста, не вырывайтесь. Ну, поверьте мне, что это не мы подстроили! Мне нечем доказать, вы просто поверьте.
— Куда мы едем?
— На одну очень важную дачу. Там хорошо, Нина, там вас будут надежно охранять.
— И если меня там убьют, никто ничего не узнает.
— Ниночка, не думайте об этом. Вы нужны мне живой.
— Пока не дам показания.
— Нет. И дальше — тоже. Вы нужны мне…
Она посмотрела полковнику в лицо. В сущности, очень хорошее, приятное лицо. Профессия, наверное, требует. Если не знать, что гебист, можно и увлечься.
Впрочем, а почему бы и нет? Как будто гебисты чем-то хуже сыновей гебистов.
Она положила руку на подлокотник, и он моментально положил сверху свою.
Работа такая?
Да какая разница! Один раз живем, — это Ниночка в последние дни поняла быстро.
— Сергей, — сказала она. — Я вам нравлюсь или это по должности?
— Да. Нравитесь. Вы мне действительно очень нравитесь, Нина. Я вам никогда не угрожал. Ничего не требовал. Я хочу, чтоб вам было хорошо. Чтобы вас не убили. Чтобы не убили меня. Я пальцем вас не трону, если вы не скажете мне «Да».
Она откинулась на спинку кресла.
Врет или нет?
Кажется, они оба здорово поддали.
— Да, — сказала она.
Машина остановилась перед массивными воротами, произошли короткие переговоры, после чего они въехали во двор.
Сергеев привел ее в комнату на первом этаже — Ниночка решила было, что это медицинский кабинет.
— Я сейчас, — сказал он, уходя. — Я скоро вернусь.
Поговорить с Востоковым — вот, что было самым трудным.
Естественно, вся дача прослушивалась. Сергеев понятия не имел, сколько микрофонов и видеокамер установлено и где.
Только насчет одной комнаты он мог быть уверен — насчет той самой, куда привел Ниночку.
Так уж вышло, что хлопчик, который следил за этими мониторами в определенные ему графиком дни, был на контроле не только у Видного Лица, но и у Сергеева. Ну, так уж получилось. Видное Лицо, как это бывает свойственно всем видным лицам, забыло, что материал — он не на кустах растет, а собирается простыми полевыми агентами, одним из которых
Короче, Сергеев про этого хлопчика кое-что знал, и если бы полковник пошел ко дну, то и старший лейтенант отправился бы туда же. Поэтому старлей по просьбе полковника отключил на время все мониторы и магнитофоны в тюремном секторе дачи, и подсоединил к ним хитрое приспособление, которое позволяет показывать, что на участке наблюдения была тишь да гладь, да Божья благодать, в то время как происходило там совсем иное…
— Знакомьтесь, Нина, это Вадим Востоков, полковник ОСВАГ. Настоящий дворянин и контрразведчик.
Востоков поцеловал Нине руку.
— Я — человек старомодного воспитания. Мадемуазель — не феминистка?
— В СССР не может быть феминисток, — вяло огрызнулась Ниночка. — Женский вопрос у нас решен полностью и окончательно.
— Надеюсь, не теми же методами, какими Гитлер решал еврейский вопрос? Мне было бы очень жаль.
Ниночка рассмеялась. Востоков огляделся кругом.
— Я знал, что здесь есть кабинетик в таком духе, — невозмутимо сказал он. — Зубоврачебное кресло, бормашина и одностороннее зеркало… Стены обиты пробкой?
— А что обычно используете вы?
— Пенополиуретан. Пробка, знаете ли, дороговата.
— Уж как будто ОСВАГ не может себе позволить.
— Увы, бюджетная комисия следит за тем, как расходуются деньги налогоплательщиков.
— Это камера пыток? — Ниночка тоже с интересом огляделась, только сейчас до нее дошло, что это за комната. Страх прокатился холодной волной от затылка до пяток, но почему-то ей удалось быстро успокоиться. То ли она еще не протрезвела, то ли ее так подбадривало веселое спокойствие Востокова.
— Представляли себе все иначе, мадемуазель?
— Нет, почему же… Во всяком случае ржавых цепей не воображала.
— Да, это вышло из моды. На самом деле все не так жутко. Для допросов чаще всего используются медикаменты (Нину передернуло). Эти ремни — для того, чтобы человек под наркотиками не начал делать резких движений…
— Слишком похоже на зубной кабинет.
— Только там нет стоков в полу.
— Рассаживайтесь, граждане, — сказал Сергеев. — Востоков, попрошу в кресло. Нина, на этот стул.
— А что у нас происходит?
— Очная ставка.
— Ага. — Востоков развалился в кресле самым непринужденным образом. — Конечно, самое удобное сиденье надо бы предложить даме, но я не думаю, что Нина Сергеевна согласится поменяться местами со мной.
Нина кивком подтвердила его слова и села на стул стенографиста. Сергеев устроился прямо на столе.
— Нас всех троих убьют, — сказал он. — Пока есть время, мы должны решить, как нам действовать.
— Э-э… — Востоков обвел глазами комнату.