Ваше благородие
Шрифт:
— Какие соображения?
— Думаю, его прячут. И обрабатывают. Кто-то копает под нас, (имя-отчество), и крепко копает. Глубоко. А вдруг они затребуют Востокова?
— Не отдадим, — твердо сказал Пренеприятнейший. — Ты прав, надо успеть раньше.
Пауза.
— Разрешите идти? — спросило Видное Лицо.
— Иди.
… Она ждала, ждала на скамейке в полумраке, ждала, когда длинные тени легли ей под ноги, когда стемнело и сторожа начали подозрительно поглядывать на нее… Ждала, когда засиял огнями и алмазными струями воды фонтан «Дружба народов»… Ждала, пока он не приехал и не встал перед ней молчаливой тенью.
— Я еле выбрался, — сказал он. — Пошли.
Они вышли из-под арки на шумную улицу.
— Зачем ты позвала меня? Что хотела мне сказать? Ты понимаешь, как ты можешь меня подставить? Ты понимаешь, что теперь между нами ничего быть не может, это ты понимаешь? — он обстреливал ее вопросами, не давая времени отвечать. — Мы с отцом сейчас ходим по ниточке, и вдруг ты позволяешь себе такое.
— Я же не нарочно, — просипела она. Голос вдруг исчез куда-то, как при ларингите.
— Я понимаю. Не хватало еще, чтобы ты это нарочно. Нина, я только за тем и приехал, чтобы сказать тебе: не трогай меня, ладно? Не звони, не назначай встреч. Когда разгребемся со всеми делами — я тебя сам найду. Я тебя очень люблю, зайчик, — торопливо сказал он, — но положение сейчас очень тяжелое. Под нас копают. Я найду тебя.
Он быстро чмокнул ее в щечку и исчез в потоке людей.
Ниночка стояла у входа в метро, и люди огибали ее, окаменевшую московскую Ниобу, не узнавая в этой выгоревшей женщине популярную телеведущую.
— Гражданка, не загораживайте проход, — сказала тетка в синем мундире. Ниночка тупо уставилась на громадный бюст, на котором горели сигнальные огни пуговиц, потом сделала шаг назад, потом повернулась и побежала. Через двести метров сменила бег на быстрый шаг и шла, шла, шла пустеющими улицами…
Она остановилась возле телефона-автомата. Задумалась. Ее остановила какая-то мысль, но мысль эта была тут же потеряна. Нина попробовала ее найти, вспомнить.
Телефон-автомат. Она сунула руки в карманы. Визитная карточка. Прямоугольничек тонкого и плотного картона.
Она шагнула в стеклянную будку, беспощадно перехватив очередь у толстяка с «авоськой», из которой жалобно торчали синие куриные ноги.
— Полковник Сергеев?
— Да, Нина!
Он узнал ее мгновенно. Ждал?
— Я согласна.
— Где вы? Поезжайте на метро — обязательно на метро! — к своему дому, но туда не идите, ждите у выхода из метро, на углу, я сам за вами приеду.
Ниночка повесила трубку, и, выходя из будки, поймала благодарный взгляд толстяка с «синей птицей».
Темнота сгущалась. Толстяк покинул будку, выслушав серию длинных гудков в трубке. Помялся у перехода, подошел к Ниночке.
— Девушка, а, девушка… Вас проводить?
— Нет, спасибо.
— Здесь опасно ночью одной ходить.
— Ничего, я как-нибудь.
— Ну, как хотите… — сказал толстяк.
Ниночка спустилась в метро, как во сне, доехала до своей остановки. Улица была пуста. Случайные прохожие, на крейсерской скорости следующие вдоль улицы, не в счет. Не в счет и редкие машины, молекулы одностороннего движения: темный «москвичок», ушастый «запорожец», белая карета «скорой помощи»…
Против ее ожиданий, карета не проехала дальше по улице, остановилась на углу. Задние двери открылись, оттуда вышли женщина-врач и двое парней-санитаров.
— Девушка, простите, это дом шестнадцать?
— Я не знаю, — странно, подумала она, а ведь действительно не знаю, хотя уже лет семь живу в этом районе…
Она почувствовала легкий укол, рефлекторно дернулась:
— Что вы де…
— Тихо! — сверкнула глазами женщина-врач. Ниночка почувствовала хватку больших ладоней на своих плечах…
— Девушка, вам плохо. Успокойтесь, сейчас вам окажут помощь…
— Не на…
— Да тихо, ты!
Еще одна машина повернула из-за угла, нарушая правила, против движения: серая «Волга»…
— Быстро, быстро… — заторопил «врача» «санитар».
— Стоять! — из-за руля «Волги» крикнул полковник Сергеев. — Стоять всем!
Сергеев действительно ждал ее звонка. Он знал, что Ниночка не выдержит, позвонит любимому, и знал, что трус и тряпка Славик пошлет ее подальше, опасаясь за свою никчемную должность. Он мог более-менее сомневаться в ответной реакции Ниночки — иногда случается, что вот такие-то гады и получают в подарок от судьбы самоотверженных до идиотизма женщин. Но если бы Ниночка оказалась как раз такой, он бы придумал что-нибудь еще.
Другое дело, ему совсем не хотелось ничего придумывать. Чем ближе он был к выполнению своей задачи, тем лучше понимал, какова будет награда: звезда героя посмертно. Вне зависимости от провала или успеха дела — он знает слишком много.
Будучи в Крыму, он наблюдал «спорт самоубийц» — экстремальное скалолазание. Без страховки, без крючьев или закладок, надеясь только на себя, люди поднимались по отвесной — а то и с отрицательным уклоном — стене. Последив полчаса с замиранием сердца за обтянутой красным эластиком поджарой задницей, Сергеев решил поговорить с ее обладателем — и дождался, пока спустится чернявый красавчик-яки в красных велосипедных штанах. По уверениям экстремального скалолаза, ничего архисложного в этом не было: надо было лишь правильно рассчитать свои силы и правильно выбрать маршрут. Вот если ты просчитал его неправильно, тогда — швах. Ты ведь не можешь отдыхать, искать и пробовать один вариант за другим, ты должен пройти с первой попытки.
Сейчас Сергеев чувствовал себя именно так: на отвесной стене, без малейшей поддержки, он мог рассчитывать только на собственную силу. И малейшее отклонение от маршрута в сторону будет гибельным. Он должен пройти с одного раза, и хотя хозяева толкают его в смертельный тупик под нависающим карнизом, он туда не пойдет.
Вопрос — куда?
Пока что Сергеев видел лишь одного человека, с которым его объединял общий интерес: остаться в живых. Человека этого звали Вадим Востоков.
Складывалась интересная система, треугольник Сергеев-Востоков-Ниночка. Трое в одной лодке. Как можно использовать девчонку? Пока не ясно, но понятно одно: нужно не допустить, чтобы первыми ее перехватили люди Пренеприятнейшего…