Ваше Сиятельство 2
Шрифт:
— О чем вы с ним говорили? — я отправил в рот кусочек бекона.
— Обо всем. Даже о тебе. Майкл очень заботливый, говорил, что юноши в твоем возрасте очень сложны. Выражал понимание, когда я говорила, что мне бывает трудно с тобой. Спрашивал о твоих успехах в школе и планах. Мне с ним легко, Саш, — неожиданно разговорилась она. — Легко говорить, общаться на любые темы. Когда он узнал, как погиб Петр Александрович, то очень соболезновал, сожалел, что я так рано потеряла мужа и живу без крепкой опоры. Майкл чудесный человек — он понимает меня с полуслова. И он очень хорошо воспитан, необыкновенно галантен. Между
— Ты же сказала ничего не говорить о Евклиде Ивановиче, и сама заговорила о нем, — я отодвинул тарелку, немного недоев завтрак.
— Саша, все больше не трогаем эту тему! — она снова схватилась за чашечку с кофе.
— Где вы были с Майклом? — я тоже принялся за кофе.
— Мы ужинали в шикарном ресторане «Сады Вико» на Тверской. Это был очень приятный вечер, — Елена Владимировна прикрыла глаза. — Кстати, если ты твердо решил пойти по стопам отца, то Майкл рекомендовал не ограничивать себя выборов имперских академий. Он считает, что разумнее рассмотреть академию в Бирмингеме — там факультет боевых летающих машин с гораздо более высокой базой, чем в наших Редутах.
— А после ресторана ты поехала сразу домой? — полюбопытствовал я.
— Саша! Что за вопросы?! — графиня отодвинула блюдце и встала из-за стола. — Ты не должен меня об этом спрашивать! — сердито сказала она, повернувшись.
Скоро шаги Елены Викторовны стихли в коридоре.
— Ваша сиятельство, вам не понравился завтрак? — спросила Ксения, вышедшая из кухни.
— Ксюш, все было вкусно. Просто я наелся. Спасибо, — я подмигнул ей и тоже встал из-за стола.
После часа занятий в своей комнате, я заказал эрмик в «Извозе Лапиных» и поехал на Таганку. Выехал намеренно раньше, чтобы до назначенной встречи с Голицыным, успеть в местечко, в которое я поначалу не собирался. Не собирался до утреннего разговора с мамой.
Выйдя из машины, я остановился перед солидной дубовой дверь под массивной вывеской «Сыскное агентство Скуратова». Звонить не пришлось: дверь тут же распахнул приветливый парень примерно моего возраста.
— Мне нужен Федор Тимофеевич Скуратов, — сказал я, после короткого приветствия.
— Прошу, прошу, господин, — он услужливо проводил меня в зал с длинным кожаным диваном, тучными креслами, и негромко сообщил: — Федор Тимофеевич занят — у него клиент. Пожалуйста, подождите. Думаю, ждать придется долго. Может, желаете чай или кофе?
— Нет, спасибо, — я присел в заскрипевшее свежей кожей кресло и взял газету со столика.
— Если желаете, то Павел Геннадьевич свободен, — парень кивнул на дверь с табличкой «Гофман Павел Геннадьевич».
Я отрицательно мотнул головой. Мне был нужен именно Скуратов. Он должен был помнить меня. Мы заходили к нему, когда отец был еще жив. Так же к нему, насколько мне известно, обращался Голицын.
Прошло минут десять. Я не успел дочитать статью об очередном происшествии с дирижаблем «Южный Ветер», едва не потерпевшем крушение в Египте, как дверь в кабинет Скуратова открылась. Из нее вышла пожилая дама в роскошной шляпе, украшенной перьями. Опустила на лицо черную вуаль и торопливо застучала каблучками в сторону выхода.
— Федор Тимофеевич, я к вам, — сказал я, вставая.
— Прошу… — широким жестом Скуратов пригласил меня в кабинет.
—
— Ну-ка, ну-ка, — он прищурился, чуть наклонившись ко мне. — Никак Елецкий младший? — на лицо его начала наползать улыбка.
— Именно. Вы же знаете, папы, увы, с нами нет. Теперь я снова к вам. Но уже без него и по иному вопросу, — я показал свой дворянский жетон, хотя в этом не было необходимости.
Несколько минут мы поговорили о прошлом, вспомнили моего отца. Скуратов все-таки настоял на чае, убеждая, что у него имеется кое-что из самых превосходных сортов со Шри-Ланки. А потом я решительно перешел к делу:
— Федор Тимофеевич, мне нужно выяснить все возможное о двух господах. Первый — это некий Джеймс Лаберт. Он является то ли совладельцем, то ли еще каким-то влиятельным лицом в ночном клубе «Кровь и Сталь» на Махровской. Сразу скажу, интерес мой вовсе не праздный — ребята из этого заведения пытались меня убить.
— Вас убить?! — он даже очки снял, удивленно глядя на меня. — Уж не связано ли это как-то со там странным убийством вашего отца? Ведь я слышал на вас имелось еще какое-то покушение месяца два назад.
— Вполне вероятно, Федор Тимофеевич, — я обернулся на звук открывшейся двери. — Эта история может переплетаться с тем, что случилось с отцом.
Приветливый парнишка занес чай на широком китайском подносе.
— По результатам расследования полиции и канцелярия Имперского Сыска был вердикт «Ограбление», убийца объявлен в розыск и, конечно, не найден. Хотя у меня тогда еще появилось подозрение, что дело вовсе не в мелком ограблении, и не том, что отец был пьян и пошел прогуляться ночью по Болотнинской. Мама уже полгода начала подозревать, что дело в его работе над арийскими секретами древних виман. Мы к этому вопросу, наверное, еще вернемся. И может быть вернемся к покушениям на меня, — я придвинул чашечку, втянув ноздрями аромат шри-ланкийского чая. В этот момент мне вспомнилось, что отец говорил, будто основная часть секрета виман как раз спрятана в пирамидах ариев на Шри-Ланке.
— Потом? Что может быть важнее вашей безопасности, Александр Петрович? — снова удивился сыщик.
— Об этом я тоже забочусь. Уж поверьте, необходимые меры принимаю. Но к вам я все-таки по другому вопросу. Как я уже сказал, мне важно выяснить все о Джеймсе Лаберте. И… некотором Майкле. Увы, не знаю его фамилии. Могу лишь сказать, что последние дни он часто бывал вечерами у барона Евстафьева на вечеринках. Думаю, это достаточная подсказка? При вашем профессионализме найдете по ней? — я сделал глоток очень горячего чая.
Скуратов кивнул и полюбопытствовал:
— А Евклид Иванович все так же балуется веселыми вечерами в своем поместье? Любит он это дело.
— Да, все так же: гости, иногда танцы, иногда азартные игры, всегда богатые столы и разные развлечения, — сказал я, попробовав деревянной ложечкой мед. — Моя мама часто бывает там. И буду откровенен: мне не нравится этот Майкл из-за интереса к маме. Есть подозрения, что этот интерес не совсем здоровый.
— Понимаю вас, ваше сиятельство, — Скуратов сделал несколько записей на листке бумаге. — Приступим сегодня же.