Ваше Сиятельство 4т
Шрифт:
— Ваше сиятельство, — Майкл, завидев меня, проворно встал из-за стола, — позвольте представить мою сестру, Элизабет Барнс.
Элизабет тоже встала и со сдержанной улыбкой, подойдя ко мне, протянула руку. Наверное, эта плутовка рассчитывала, что я последую английской традиции и поцелую ей пальчики. Однако мы в России и я — граф, а она лишь баронесса.
— Безмерно рад знакомству, — сказал я и провел пальцем по внутренней стороне ее ладони, отчего чеширская кошечка вздрогнула и приоткрыла ротик. — Вы, Элизабет, само очарование. Ваше фото впечатлило меня, но оказывается фотография не в состоянии
— О, ваше сиятельство! Зачем так говорите? Теперь это… Слова эти беспокоят мое сердце! — сказала она на плохом русском, но очень пылко.
В самом деле, зачем я ей это сказал? Чего я хотел этим добиться? Пожалуй, я, как Астерий, безошибочно угадал в ней суку и захотел поиграть с ней в ее же игру, в которой она точно не выиграет. Да, она заметно старше меня, и вовсе не факт, что пожелает играть со мной. Но есть такой тип женщин… Например, как мачеха Талии — Светлана Ионовна, губы которой с большим желанием нашли мои. Это произошло не без причины, и флюиды Астерия здесь не причем: просто Ионовне хотелось этим поступком и желаемым продолжением отомстить моей матери за то, что вокруг нее вился барон Евстафьев. Вот и английская баронесса сейчас имеет интерес ко мне — я его чувствую ментально. Сильный интерес, и он также не совсем здоровый, как у мачехи Талии. Элизабет и Светлана Ионовна даже чем-то похожи внешне и немного в повадках, о которых я мог судить в первые минуты знакомства.
За столом нам прислуживала Надежда Дмитриевна — Ксения снова уехала на два дня в деревню. На ужин был гусь, запеченный с фруктами и анатолийскими травами, грибы в сметанном соусе, осетр гриль, горячий, еще исходящий ароматами, и салат с крупными розовыми кусочками сахалинских крабов. Конечно вино. С Кипра, семилетней выдержки — его Дмитриевна принесла в запотевшем глиняном кувшине. Это было по-деревенски, но лишь придало колорита нашей трапезе. Вышло так, что я сидел рядом с Элизабет, а Майкл с мамой. И Майкл, вдохновленный свежей беседой со мной, близостью графини и, наверное, присутствием сестры, говорил очень много, шутил, восхищался нашей кухней и вином.
Я же не слишком многословно общался с Элизабет. Ответил на несколько ее вопросов по астральной магии и магии сновидений, которая была в моде в Западной Европе. А потом мне захотелось попробовать на ней шаблон магического воздействия «Мангад урф» или в переводе с лемурийского «Золотой Срез». В этом мире я использовал его лишь однажды на Даше. Уже не помню: во второй или третий день пребывания в теле графа Елецкого — тогда я лишь хотел проверить, как мои магические заготовки взаимодействуют с эрминговыми потоками. Я не люблю эту магию, вернее не уважаю: она проясняет, что чувствует в данный момент испытуемый: его ментальное состояния, желания, иногда можно услышать мысли. «Золотой Срез» гораздо лучше работает на женщинах, и намного хуже на мужчинах. Почему я после Даши не пользовался этой заготовкой? Да потому что, в моем понимании в «Мангад урф» есть что-то такое подленькое, вроде как подглядывания в замочную скважину чужой спальни. Но использовать этот шаблон на англичанке я не счел зазорным. Поэтому с полной неожиданностью для Элизабет я взял ее ладонь, покоившуюся на колене. Госпожа Барнс с удивлением посмотрела на меня, приоткрыла рот, желая что-то сказать, но не сказала, наверное, ожидая от меня пояснений. Я же просто активировал «Мангад урф», который требовал физического контакта. Мой импульс, словно сигнал радара проник в баронессу, и вернулся, неся срез ее ментального состояния, ее желаний, намерений, прекрасную какофонию мыслей. Сначала я ощутил ее удивление, непонимание, волнение и оттенки злости, которая была обращена на Елену Викторовну и Майкла — они общались между собой, были так увлечены, что не обращали на нас внимания. А потом проступили ее мысли: «Какой он смелый. Я ему явно нравлюсь. Очень интересный мальчик. Им можно поиграть. Хочу им поиграть. Поморочить ему голову, назло графине. Так как эта дрянь морочит голову моему Майклу! Старая наглая стерва! А ее сын… Жаль, что он так молод. А может это не так плохо? Неужели я хотела переспать с этим мальчиком? Он же еще школьник. Он, наверное, очень горячий. Я хочу его? Нет? Или да? Я давно не пробовала таких молодых».
Я чуть не рассмеялся: «Вот же сука! Она ревнует Майкла к моей маме! Впрочем, я, как Саша Елецкий, этим тоже прибаливал».
— Что вы хотите, Александр Петрович? — спросила она, плохо выговаривая мое отчество и не пытаясь освободить руку из моих пальцев.
— Почувствовать вашу ментальность, госпожа Барнс, — сказал я, погладив ее ладонь. Конечно, такие прикосновения считались крайне неприличными при первом знакомстве, но поскольку мы играем в магию, то рамки дозволенного можно было раздвинуть, объясняя это «магической необходимостью». — Ее можно воспринимать дистанционно, — продолжил я, чувствуя тепло ее руки, — но это сложнее, и для этого требуется переносить большую часть внимания на тонкий план. А можно и при телесном контакте, что я и делаю, держа вашу руку.
— И что вы почувствовали? — она прищурилась и наклонила голову, подавшись ко мне.
— Вы подумали, обо мне. Удивились, моей смелости, что я так бесцеремонно взял вашу ладонь. Ненадолго вас, госпожа Барнс, охватило удивление и волнение. Мысленно называли меня «интересным мальчиком» и «школьником», кажется даже подумали, насколько я горяч, — сказав это, я выдержал паузу, с наслаждением глядя, как меняется ее лицо. Затем добавил тихо, чтобы нас точно не услышали по ту сторону стола: — Еще, милейшая баронесса, вы злились на Майкла, что он увлекся моей мамой. Сочли ее слишком старой для него.
— Ваше сиятельство… — она убрала руку, ее глаза метнулись в сторону, к Майклу, мило беседовавшему с графиней, потом к бокалу вина. — Ваша магия в этот раз не сработала. Я люблю своего брата и желаю ему добра. И совсем не против его увлечений.
— Разве я сказал, что вы желаете ему зла? Элизабет, вы же, наверное, уже наслышаны, что я сильный маг. И поверьте, я знаю, когда моя магия работает, а когда нет, — твердо сказал я, не сводя с нее глаз. — И я знаю еще кое-что…
Миссис Барнс поднесла к губам бокал с вином, бросила на меня быстрый взгляд и отпила почти половину. Вилкой наколола кусочек рыбы, о чем-то сосредоточенно думая.
— Что еще вы умеете в магии, граф Александр Елецкий, — последние слова она произнесла с небольшим раздражением.
— Я очень много чего умею, перечислять все, займет много времени. Желаете, чтобы я продемонстрировал какую-то магию? — я тоже потянулся к бокалу вина, и сделал один маленький глоток.
— Мне не нравится, что вы пытаетесь заглянуть в мои мысли. Неужели вы считаете, что это прилично? — она нервно глотнула из бокала.
— Элизабет, я же ваши мысли доверил только вам. А вы их и так знаете. Поэтому, здесь нет ничего неприличного. Вам нравится это вино? Оно из нашего поместья на Кипре, — я видел, что чеширская кошечка чуть опьянела, ее щеки порозовели и взгляд теперь был не такой пронзительный.
Я снова взял ее ладонь.
— Нравится. Don’t do that… — едва скрывая раздражение, сказала она по-английски, потом поправилась: — Не надо так делать, Александр Петрович. Не трогайте мою руку.
— Вы больше не хотите испытать мою магию? Я же знаю, что хотите. Просто вы сейчас немного растеряны, — я заглянул в ее серые глаза — в них действительно было много растерянности. Дочь Коварного Альбиона была сбита с толку, она не знала, как ей вести со мной.
— Мне интересна магия, но… — баронесса отвела взгляд.
— Что «но», Элизабет? Будьте смелее. Майкл и графиня нас не слышат. Или давайте прогуляемся по нашему дому. Я вам покажу зал, где я занимаюсь магической практикой, — я подумал, что отвести ее в подвал разумнее, чем в свою комнату: если мама или Майкл начнут нас искать, то не сразу догадаются спуститься туда.
Она медлила с ответом. А меня забавляла растерянность этой сучки, явно опытной в игре с мужчинами. Она была шокирована поведением школьника и не могла понять что со мной, почему я смею вести себя так.