Ваше Сиятельство 4т
Шрифт:
Ольга тут же погрустнела. Встала и подошла к своей сумочке, оставленной на кровати.
— Здесь можно курить? — спросила княгиня, доставая длинную коробочку с изображением экзотических цветов.
— Да, конечно, — я тоже встал и подошёл к окну.
— Боги сделали этот мир несправедливым по отношению к женщинам, — наконец сказала Ковалевская. — Я бы позволила, раз тебе так надо. Но Ленская… Ты говоришь, тебя будет мучить, если я настою отказаться от неё. Так вот, меня тоже будет мучить, если ты будешь проводить время с ней. Ладно бы с какой-то другой, но с Ленской!.. — Ольга даже закусила губу, поглядывая на меня с сожалением и даже обидой. — Я не ревнивая, Саш. Наверное, не ревнивая. Когда ты встречался с Айлин и стал для неё первым мужчиной, мне было немного обидно, но я это легко приняла. А теперь Ленская. Значит, ты настолько меня любишь, что хочешь, чтобы из нас двоих… — она прикурила, став напротив меня. — Из нас двоих мучилась именно я. Так?
— Оль, я очень хочу, чтобы не мучился никто. Ленская любит меня. Она очень расстроилась, когда я ей объяснил, как много для меня значишь ты. Будь великодушна, пойми её и меня, — я тоже захотел курить.
— Вот так всё, по-твоему, просто. Я должна понять, я должна уступить, смириться, — её голубые глаза стали влажными то ли от дыма, то ли от переживаний. — Ты только, там у своей мамы говорил, что тебе нужны не слова, а доказательства. Да, это мало имеет отношения нам. Майкл здесь не причём. Но я тоже хочу доказательств, несмотря на то, что я верю тебе. Докажи мне, что ты настроен на самые серьезные отношения со мной: прямо сейчас откажись от своей Ленской.
Вот она меня и припёрла к стенке. Уж не Гера ли здесь рядом? Нет. Нет здесь никакой Геры. Да и глупо списывать все жизненные мучения на игры богов. Я подумал, что мне будет очень трудно объясниться со Светой. Представил её слезы и сердце сжалось болезненный комок. Могу ли я на это пойти?
— Ну так, Елецкий, решайся, — настояла княгиня, пронзая меня взглядом влажных, безумно красивых глаз.
Глава 4
Личные принципы
Зная, что Елецкий обычно не отвечает долго, Талия бросила эйхос на столе и пошла в ванную. Повернувшись на пороге к Родерику, строго сказала:
— Не вздумай залететь за мной и подглядывать!
— О, прекраснейшая, да как же я смею! — рассмеялся он, сделал в воздухе замысловатый кувырок и решил в этот раз не дразнить баронессу.
Госпожа Евстафьева не появлялась долго. Слушая плеск воды в ванной, призрак погрузился в приятные мечты. Если в самом деле граф Елецкий поможет ему, то… Трудно вообразить, что будет тогда! Ведь он, Родерик, сможет остаться здесь, в этом мире на тонком плане навсегда! Навечно! С каждым годом он будет получать новые знания и новый опыт и когда-то он станет самым сильным магом этого и других миров! А потом, наверное, превзойдет богов! Для него не будет понятия «смерть»! Он станет неуловимым и всемогущим! А если ему надоест быть бесплотным, захочется вкусить земных радостей, ну и, может, капельку бед, то он может вселиться в какое-нибудь тело. Как это сделать, Родерик уже примерно представлял, но нужно было кое-что додумать. Одно только огорчало, что с годами его возлюбленная баронесса начнет стареть. Конечно, он мог найти себе другую подругу, но Родерик не хотел расставаться с Талией. Ему даже казалось, что он не против разделить с ней вечность.
Наконец дверь в ванную открылась. Явилась Талия Евклидовна с мокрой головой и поспешила к эйхосу, оставленному на столе — тот уже давно мигал оранжевым огоньком, сигнализируя о свежем сообщении. Оно было от Елецкого:
«Дорогая, у меня сейчас серьезные проблемы: конфликт с мамой. Если твой вопрос можно отложить, то давай…» — после недолгой паузы снова его голос: — «Давай в субботу или в воскресенье. Если тебе нужно срочно, то приезжай не раньше, чем часа через два».
— Так, отлично! Пиз*ец как отлично! Елецкий оказался не таким уж мудаком, — пересказала баронесса Родерику свое понимание сообщения от графа. — До субботы мы ждать не будем, а отправимся к нему через два часа. Вызовем виману. Самую крутую, — решила она, подумав, что её визит на вимане, скажем «Гермесе» компании «Серебряная стрела», наверняка потрясет Елецкого. А потом её фантазия пошла дальше и превратилась в жесть какую крутую идею, которую Талия захотела немедленно воплотить.
— Родерик! — воскликнула она так, что призрак подскочил до самого потолка. — Сколько у нас там денег?!
— Знать не могу, моя прелесть. Ты же так прекрасна в своей расточительности: колье с бриллиантами, серьги с изумрудами, тысячу рублей чаевых за вчерашний ужин… Но ещё примерно… — призрак на миг задумался. — Точно было три нераспечатанных пачки пятисоток, две разорванных по пятьсот и сто. А что случилось? Нужно ещё принести?
— Нет. Этого пока хватит. Мы купим виману. Купим жесть какую крутую виману! И наймём своего пилота, — она вспомнила забавного мужичка — Егора из службы воздушного извоза «Филин», который её подвозил в сады Гекаты и никак не хотел сажать летающую машину в нужном месте. Номер его эйхоса был, и от хорошего заработка тот мужичок точно не откажется. Оставалось, наговорить ему сообщение. Пусть немедленно летит за ней. Из гостиницы сразу в салон летающего транспорта и потом к Елецкому.
* * *
Ковалевская ждала ответа на свой очень тяжелый вопрос.
Я вспомнил Светлану, именно тот момент, когда мы сидели в её «Электре» и слёзы текли по щекам виконтессы. Да, Ленская умеет играть, но тогда её слёзы были самые настоящие и слова были настоящие, впрочем, как и мои. Но слёзы здесь имеют мало значения. Сколько их будет ещё в жизни Ленской или той же Ольги Борисовны! Наверняка немало. Если отстраниться от ситуации, взглянуть на всё происходящее с высоты множества прожитых жизней и множества смертей, то передо мной вечная человеческая игра: кто кого больше любит; кто важнее; кто сильнее или кто богаче; кто для кого больше сделал или кто кого сильнее обидел — всё это с небесных высот кажется совсем неважным, мелким и недостойным внимания. Но я пришёл в эту игру по своей воле и буду играть, окунувшись в неё с головой, переживая всё так, как пережил бы настоящий Саша Елецкий и даже чуть острее. Вот только кроме переживаний у меня имеются мои личные жизненные принципы. Сейчас Ольга хочет, чтобы я доказал своё отношение к ней ценой расставания с человеком, который появился внезапно как вспышка и стал очень близок. Нехороший поворот. Я не рассчитывал на такой ещё несколько минут назад.
— Ты можешь сейчас взять эйхос и сказать, что для тебя важнее я, и ты не можешь встречаться с ней, потому что очень дорожишь отношениями со мной, — говоря это, Ковалевская повернулась к окну и выпустила струйку дыма.
— Оль, у меня есть жизненные принципы, и я ими очень дорожу. Один из них: я не предаю людей, которые доверились мне, — сказал я, вдохнув табачный дым и чувствуя сожаление, что приходится это пояснять Ковалевской. — Света доверилась мне, и я её не предам.
— Всё ясно. Честно говоря, я и не ждала другого ответа, — княгиня выбросила наполовину сгоревшую сигарету и подошла к своей сумочке. — Хочешь поделюсь тем, что не хотела говорить?
— Да, конечно. Я любопытен, особенно до твоих секретов, — я натянул улыбку на лицо, хотя она вышла, наверное, предельно кислой.
— Я думала, что могла бы стать графиней. Вот ты сказал о статусе, а для меня он не так важен. Да, я могу задирать нос и быть высокомерной, но в то же время я умею жертвовать, — она достала свой эйхос и проверила сообщения.
— Оль, я тоже могу жертвовать. Такими вещами, как деньги, комфорт, положение в обществе и всякие блага — легко. Но есть кое-что такое, чем жертвовать нельзя, иначе перестаешь быть собой, — я тоже выбросил сигарету — она будто потеряла вкус.
— Сейчас ты снова о принципах, да? — Ковалевская подошла вплотную, заглядывая мне в глаза.
— И о них тоже. А также о доверии, отношениях с близкими людьми, — ответил я.
— Я знаю, — она приподнялась на носочках и поцеловала меня в губы. — Ты думал, я сейчас уйду, оставив тебя Ленской? Нет, Саш. Я не уйду. Иногда очень полезно ставить себя на место другого человека. Я поставила себя на место Светланы, и спросила, хочу ли я, чтобы ты меня тоже однажды предал, если кто-то другой когда-то озадачит тебя сложным выбором. Поэтому, твой ответ, хоть и был для меня неприятен, но он мне понравился — вот такой парадокс. И я знаю, что ты переспал с ней. Секс — это не предательство. Предательство бывает в сердце, а не где-то там, ниже пояса.