Ваше Сиятельство 5
Шрифт:
– Его можно научить говорить? – не унималась баронесса, полная интереса к возможностям своей страшноватой игрушки.
– Наверное, да. Не пробовал. Для начала его нужно научить дышать. Без имитации работы легких он не издаст ни звука, – я нажал кнопку вызова подъемника. – Вообще, успокойся насчет него. Спустим его вниз и распрощаемся. Если тебе так хочется питомца, заведи щенка или попугайчика – и хлопот меньше, и говорить можешь научить. Особо если по алгоритмам Краснова, – мне вспомнился основоположник принципов обучения мозга попугаев для первых интеллектуальных биомеханических систем.
Пока мы ждали подъемник, которого долго не было, Талия молчала и как-то странно сопела. Мне даже показалось, что она сердита на меня, но когда рыжий барон вдруг издал хрюкающий звук, набирая в легкие воздух, я понял в чем дело: эта чертовка давала ему ментальные команды на вдох-выдох.
– Ероша, скажи: «блядь»! – рассмеялась баронесса и повторила внятнее: – «Блядь»!
Зомби проворчал что-то невнятное, но в понимании Принцессы Ночи это была маленькая, но важная победа. Она несколько раз еще более внятно повторила свое частоупотребимое слово, и после трех попыток, когда мы заходили на платформу спустившегося с парковки виман подъемника, Ерофей хрипло, но вполне ясно произнес:
– Блядь!
Кроме нас на платформе была старушка, интеллигентной внешности с крашенными в розовый цвет волосами, старик и мальчик, лет пяти, которого старик держал за руку. Старушка, услышав неприличное слово, тут же сконфузилась, отвернувшись к панорамному стеклу, за которым мерцали огнями высотки, Имперская башня и Павелецкая площадь. Старик сердито глянул на Ерофея, но, натолкнувшись на пустой, мертвый взгляд тут же побледнел и отвернулся к панорамному стеклу. А мальчик, наверное, бывший ему внуком, громко сказал:
– Блядь! – и рассмеялся.
Следом расхохоталась Талия Евклидовна. Рыжий барон, поддерживая веселье, повторил еще более внятно:
– Блядь!
– Замолчи, Ерофей! – возмутился я, чтобы хоть немного сгладить ситуацию. – Напился в стельку, веди себя прилично.
– Пьяная сволочь! – шутливо поддержала меня баронесса и, явно переигрывая, добавила: – Я тебя, мудака, предупреждала, не жри столько полугара! А ты, блядь, еще и пивом сверху залил! Вот же уебок!
– Семочка, закрой Славику ушки, – попросила интеллигентная старушка, прижавшись изо всех сил к панорамному стеклу. Было такое ощущение, что еще несколько непереносимых слов и она предпочтет немедленно покинуть платформу подъемника, бросившись с высоты.
Но обошлось, скоро мы опустились до первого этажа. Я взял Талию за локоть и шепнул ей:
– Дальше поведу его я.
– Нет, – уверенно возразила она. – Я кое-что придумала. Я Ерошу пущу чуть вперед, мы отстанем, будто вообще здесь не при чем.
Она замолчала, проходя мимо охранников, дежуривших у колонны подъемника, и за фонтанчиком со статуей Афродиты добавила:
– Все-таки мне здесь еще жить. Не хочу, чтобы косо смотрели.
Вот эти слова: «мы отстанем, будто вообще здесь не при чем» и «все-таки мне здесь еще жить» мне особо не понравились.
– Талия, нет! Остановись! – сказал я, с опозданием поняв, что она уже воплощает свою задумку.
Но было поздно: рыжий барон, зарычав точно зверь и по-медвежьи подняв лапы, двинулся на распорядителя.
– Ты свихнулась! Талия, сука! – я ее дернул за руку.
– Да успокойся ты. Нормально все будет, – баронесса даже удивилась моему возмущению.
Я попытался скорее перехватить контроль над зомби, но это сделать не так просто. От наплыва эмоций, я едва нащупал ментальный канал, связывающий с бароном Семеновым. Благо в нижнем зале в этот поздний час было мало людей. Те, что находились здесь, всполошились, бросились в стороны. Сам распорядитель – полненький мужчина лет сорока с холеным лицом и важными усами – издал возглас ужаса и попятился к маленькому цветнику. Таки дошел и сел прямо в цветы задом. Охранники не особо усердно направились усмирять барона Семенова и пока они к нему шли, в нерешительности переглядываясь, Ероша успел дважды выкрикнуть слово «блядь!», прорычать что-то неразборчивое и разбросать бумаги, лежавшие на стойке распорядителя.
Талия схватилась за живот от смеха, полностью отпустив контроль зомби.
Когда я все-таки настроился на управление, охранники успели схватить барона под руки и поволокли к выходу, приговаривая:
– Прошу покинуть нашу гостиницу, господин! Вы ведете себя неподобающе! У нас здесь только приличные гости!
Впрочем, усилия охранников оказались очень кстати. Быстрее чем этих два бравых молодца, я бы не вывел барона из зала. По пути к двери случился лишь один маленький казус: слетел ведьмин колпак с головы Ероши, обнажая затылок, разбитый почти до мозга. И старушка, та самая, что ехала с нами на подъемнике, увидев это крайне неприглядное зрелище, заохала и упала в обморок. А старик, крепко сжимая руку маленького мальчика, сказал:
– Я же говорил, у него не в порядке с головой!
Плотно взяв под контроль Ерофея, я последовал за ним и охранниками к двери. При этом держа дистанцию в десяток шагов, чтобы наше с Талией присутствие слишком не связывали с рыжим бароном. Когда Ерофея вывели на улицу и отпустили, я едва удержал его равновесие – зомби чуть не слетел со ступенек.
– До дома, господин доберетесь? – проявил заботу один из охранников.
Ерофей, разумеется, молчал, и с моей помощью сделал несколько неуверенных шагов по лестнице.
– Доберетесь? Может вам эрмик вызвать? – спросил второй охранник.
– Блядь! – хрипло отозвался барон Семенов, и Талия вцепилась в мою руку, заливаясь смехом.
Разумеется, я не давал команды зомби говорить это словечко. Теоретически такое могло произойти само собой: у чтлаха, ставшего основой тонкого тела Ерофея, имеются кое-какие зачатки разумности, плюс увеличенное ментальное тело и некоторые мои установки – все это в сумме могло поспособствовать к повторению некоторых действий и даже некоторому осознанию их. Я даже подумал, что таким образом вполне можно создать что-то вроде биоробота, с гораздо более широкими возможностями и начальным интеллектом. Охранникам я сказал:
– Видно сильно напился. В таком состоянии даже не сможет объяснить, куда ему нужно ехать. Пусть походит по свежему воздуху, немного протрезвеет.
– Пусть походит, – согласился стоявший ко мне ближе. – Лишь бы к нам в гостиницу не лез.
Я ничего не стал отвечать, делая вид, что мне нет дела ни до «пьяного» барона, ни до проблем охраны отеля, но тем временем направил Ерофея к переходу на Павелецкую площадь. Мне пришлось последовать за ним, чтобы довести его до сквера и где-нибудь там усадить на лавочку.