Ваше Сиятельство 6
Шрифт:
— Да! — едва ли не вскрикнула она.
— Мне это нравится. Нравится, когда богиня не спорит со мной, а так охотно соглашаешься, — прошептал я, целуя ее в губы.
Наверное, от моих слов она хотела засмеяться, но из груди Артемиды лишь вырвался сладостный стон.
Нас двоих охватил любовный жар, и, наверное, много воды выплеснулось из бассейна вместе с восторженными вскриками самой прекрасной женщины на Небесах.
Но все же на землю пора мне было опускаться. Артемида провожала меня к самому порталу. С каждой ступенькой вниз я все сильнее задумывался о встрече с Ольгой. Не сказать княгине о том, что у меня будет ребенок от Артемиды, я не мог. Ольга очень ценит честность в отношениях, и я не собирался в столь важном вопросе держать
Последний этап пути по тропинке между молодых кипарисов мы шли молча. Небесная Охотница разгадала мои мысли и спросила:
— Беспокоишься по объяснениям с Ольгой?
— Да, — признался я. — Чувствую, она очень расстроится. Оля может многое прощать. Она — золотой человек, но для нее важно ощущать себя в моем сердце первой.
— Мне тоже хочется быть первой. И любая женщина желает быть первой, хотя, на самом деле, желает быть вовсе не первой, а единственной. Увы, Перун ввел несправедливые правила, удобные лишь для мужчин, — Артемида погрустнела, и когда мы остановились перед самым порталом, напомнила: — Скажи Ольге, что не надо смешивать Земное и Небесное. Такое правило тоже есть. Оно может вернуть душевное спокойствие, но далеко не всегда. Знаю по себе как трудно ему следовать, но если о нем забыть, то становится еще хуже. При чем хуже всем.
Я молчал, вполне понимая ее. Понимая все те сожаления и обиды, которые придется терпеть моим женщинам, привыкая к столь сложным отношениям со мной. За тысячи лет я привык быть в вопросе отношений свободным, привык к тому, что могу наслаждаться то одной милой мне дамой, то другой. При этом я понимаю, как обидно бывает некоторым из них такая игра. Впрочем, это игра только для меня, хотя отношусь к ней очень серьезно. Для моих женщин это вовсе не игра. Даже для Артемиды это не игра, при всем том, что у богов более высокое осознание происходящего в мире. Понимая это, я мысленно благодарил каждую из моих женщин за терпение.
— Скажи ей, что ребенок у меня родится не раньше, чем через полтора года, — продолжила Артемида, глядя на солнечные блики в реке. — Более точный срок я назначу сама позже. Посмотрю записи в Вечной Книги и постараюсь выбрать самую удобную дату, чтобы жизнь нашей дочери не была так сложна, как это предвидится. Если Ольга так хочет быть первой, то вполне может меня опередить.
— Арти… Я тебя люблю, — я обнял ее, поцеловал, потом положил руку на живот богини.
Что там уже есть новая жизнь, я чувствовал очень ясно.
— Мы так и не поговорили о том, что происходит во Дворце Славы. Я не успела рассказать, что говорят о тебе боги, — Охотница накрыла мою ладонь своей.
— Мне это мало интересно, что во дворце Перуна. Куда важнее вот это, — я присел, прижавшись ухом к ее животу. Конечно, я не мог сейчас слышать новой жизни, которую породили мы вместе с богиней, но знал, что многие мужчины делают так, и это очень трогательно.
— Астерий… я тебя тоже люблю, — она прижала мою голову сильнее, играя моими волосами.
— Мне пора, — я встал.
— Должна тебя предупредить, Гера скоро возродиться, может для через два-три. Мы с Афиной постараемся позаботиться о твоем покое, но это не всегда возможно, — сказала она, открывая портал.
— Это и не нужно. До встречи, Арти. Надеюсь, очень скорой, — обнял ее, поцеловал. Отпускать не хотелось, но было пора идти.
Первое, что я сделал, выйдя из храма, проверил эйхос. Я ждал сообщений от Ольги или Бориса Егоровича, важных, с намеком на изменения по ситуации с Козельским или вокруг «Сириуса». Конечно, если бы имелись какие-то серьезные новости, то кто-то из Ковалевских не стал бы об этом
«Как ты там, на Небесах? Немного завидую, немного злюсь. И ревную. Ревную, наверное, не немного. Очень жду тебя на консультацию. Всего полдня и ночь, а я соскучилась…» — потом недолгое молчание и снова ее голос, всегда приятно волновавший меня: — «Саш, я все думаю о том… Ну, сам знаешь: о чем мы говорили вчера в кабинете отца. Я переживаю, как ты справишься. Ведь это же так важно и очень серьезно. Надеюсь, ты попросил Артемиду помочь?».
Конечно, Артемиду я не попросил. Если эти «важные и очень серьезные» дела будут делать за меня боги, то зачем в этом мире я? И не делают боги ничего по щелчку пальцев, даже если с этими богами у тебя самые сердечные отношения. Да, я обращался к Артемиде с просьбой насчет Элизабет, но это крайний случай. Это очень нежелательное вмешательство, которое противоречит Небесным Законам и может изменить записи в Вечной Книге, поэтому такими вещами злоупотреблять нельзя. И боги далеко не всегда могут помочь.
Кстати, Элизабет… от нее я тоже ждал сообщения. Почти с таким же нетерпением и настороженностью, как от Ковалевских. Сообщения, увы, не было. Понятно, что с Лондоном и всей Западной Европой неважная связь. Сообщение может идти не один день, и не везде есть возможность отправить его — это меня успокаивало. Но, с другой стороны, я чувствовал тревогу за миссис Барнс. Артемида мне толком ничего не пояснила, о том, что стряслось с Элиз, которую она, мягко говоря, недолюбливала.
Сообщила лишь, что в поместье виконта Уоллеса произошла какая-то крупная ссора и Элизабет бежала оттуда, а по пути на нее едва не напали сторожевые собаки. Их Охотнице пришлось убить. Мне даже показалось, что богиня намного больше сожалела об убийстве собак, чем о произошедшем с миссис Барнс. Еще Арти сказала, что у баронессы могли быть проблемы с полицией, но их Элиз должна избежать. Большего богиня будто не знает и не желает знать — ее вообще раздражала любая мысль об Элизабет. Теперь я даже не представлял, как выкрутилась из всего этого Элиз и удалось ли ей сфотографировать свиток у виконта Уоллеса. Хотя какой к черту свиток! Он важен для меня, но не настолько, чтобы подвергать миссис Барнс опасности. Не будет фото свитка — найду другой способ добыть информацию о Ключе Кайрен Туам и месте нахождения Хранилища Знаний.
Прежде чем прослушать три оставшихся сообщения: от Торопова, мамы и Ленской, я набрал номер Майкла и сказал:
«Майкл, приветствую. Как там дела у твоей сестры? Знаю, ночью у нее были какие-то серьезные неприятности. Возможно, у полиции будут к Элизабет какие-то вопросы. Пожалуйста, свяжись с ней, окажи все возможное содействие. Если нужно заплатить за нее штраф, пришли мне счет или сообщи, чем я могу помочь. Я беспокоюсь и жду ответа».
Сообщение от Торопова было для меня тоже очень важным, из него я понял, что Геннадий Степанович успешно разузнал все, что интересовало меня по Козельскому и остается лишь заехать, забрать необходимую мне информацию. Она требовалась для реализации моего плана «Заземление», должного сломать на корню весь замысел главы Ведомства Имперского Порядка — сделать так, чтобы его операция «Гром» стала пустым пшиком.
Уже потом, ответив на послание Торопова, я вызвал эрмимобиль и, пока дожидался его, прослушал сообщение от мамы и Ленской. Мама, как обычно, волновалась за меня, сообщила, что кто-то подозрительный ходил под окнами нашего дома. Послание Ленской было просто приятным, любовным. Спасибо тебе, моя актриса: ты — сама легкость, глоток свежего воздуха, который иногда так нужен.
Из-за пробки на Татарском мосте в школу я все-таки опоздал минут на пятнадцать. Может это к лучшему — не испортил Ольге настроение до консультации тем, что произошло между мной и Артемидой. Тихо войдя в класс, я поздоровался, присел рядом с Ковалевской и шепнул ей, что сообщу кое-что важное.