Ваше Сиятельство 6
Шрифт:
— Говори сейчас, — тоже шепотом попросила она.
— Нет, Оль, потерпи немного. Тем более это тебе не понравится, — сказал я, как бы подготавливая ее к предстоящему разговору.
Княгиня стойко ждала до окончания консультации, которая не была нужна ни мне, ни ей. Просто это был повод встретиться в школе. Когда мы вышли из класса и остановились в конце коридора, подальше от суеты и посторонних глаз, я сказал:
— Тебя это, наверное, огорчит. Сам не думал, что будет так… В общем, у Артемиды будет ребенок от меня.
Несколько мгновений княгиня смотрела на меня с недоверием и даже с каким-то непонятным нарастающим из глубины испугом. Потом, сжав ладонь в кулак несколько раз больно ударила меня в грудь и заплакала. Заплакала почти беззвучно, прижалась ко мне, всхлипывая.
— Может пойдем к тебе в эрмик? Там поговорим, — с теплом я обнял Ольгу, немного поворачивая так, чтобы ее меньше видели проходящие одноклассники.
— Да, — наконец, сказала она, дернув зубами пуговицу моей рубашки. — Да. Пойдем отсюда… — Достала из сумки платок и быстро пошла к лестнице.
Я едва успевал за ней. Молча мы вышли из школы, и уже подходя к «Олимпу», ожидавшему у края стоянки, Ковалевская сказала:
— У твоей Ленской тоже будет ребенок? Может быть еще у миссис Барнс?! Потом уже когда-нибудь я, да?! — она нервно достала ключи от эрмика.
— Оль, с чего ты взяла? — я наблюдал за ее подрагивающей рукой, отпирающей дверь «Олимпа».
— Садись, давай! — она утроилась за рулем и открыла мне противоположную дверь.
— С чего ты взяла такое про Ленскую? — взволновано переспросил я.
— С того. В школе об этом говорят. Я на это не обращаю внимание — считаю, что это пустые слухи. Терпеть не могу всякие сплетни! А вот теперь я засомневалась, такие ли уж пустые эти слухи, если ее подруги об этом перешептываются. Я про подруг твоей актрисы. Дай сигарету! — она захлопнула дверь и опустила стекло.
— Оль, этого не может быть! Ничего подобного про Ленскую я не знаю. И я от тебя ничего не скрываю. Ты знаешь когда я с ней встречаюсь. Все знаешь, — вот сейчас у меня самого возникло сомнения: «знаю ли все я?». Может слухи насчет Ленской, имеют какую-то почву, но я пока об этом не знаю. — Хочешь, я ее сейчас наберу? — я достал эйхос.
— Нет. Я не хочу, сейчас еще погружаться в разговоры о Ленской! Ты меня, Саша, обманул! Я тебе доверилась! Я отдалась тебе вся, без остатка, а ты обманул! — из ее глаз снова потекли слезы. — Боги, как же это больно!
— Оль, я тебя не обманывал ни в чем. Я ничего от тебя не скрываю и исполнял все, что обещал. Пожалуйста, не плачь, — я обнял ее, ожидая, что княгиня воспротивится, но она сама подалась ко мне.
— Я хотела быть для тебя первой. И ты мне это обещал! Ты обещал много раз! Даже тогда, когда еще была с нами Айлин! А теперь у тебя от Артемиды ребенок и неизвестно какие еще сюрпризы от Ленской! Дай же сигарету! — она вырвала из моих рук коробочку «Никольских».
Пожалуй, я никогда не видел княгиню такой. Капризы у нее были всегда, но при этом она сохраняла спокойствие. Раньше, когда в этом тебе был прежний Елецкий, она могла его довести до весьма нервного состояния, а сейчас… Сейчас у нее даже подрагивали пальцы.
— Оль, послушай, пожалуйста, меня… — помог ей прикурить.
Она отвернулась, будто этим давая понять, что не желает меня слушать.
— Или лучше послушай сначала, что сказала Артемида, — я взял ее свободную руку, и княгиня медленно повернула ко мне голову. — Она сказала, что ребенок родится не раньше, чем через полтора года. Богиня знает, как важно быть для тебя первой. Поэтому, если ты пожелаешь, у нас с тобой может появиться ребенок раньше.
— Я не буду ни под кого подстраиваться. И не собираюсь спешить. Мне нужно сначала решить вопрос с обучением, потом ребенок. Я уже все решила и говорила тебе, — она затянулась слишком сильно, закашлялась дымом.
— Мы решили. Мы вместе это обсуждали, — настоял я.
— Да, мы решили, — смягчилась Ольга Борисовна.
Я знал, что для нее это «мы» важно, и такое замечание не было моей уловкой. Я лишь хотел им придать Ольге уверенности, что мы вместе, и ничего между нами не поменялось и не поменяется.
— Потом, Артемида напомнила о другом важном: не надо смешивать земные и небесные отношения — это всегда должно быть отдельно, — продолжил я. — Видишь, Арти заботится о тебе. Она не хочет, чтобы ты чувствовала себя уязвленной.
— А чего де она сама смешала свое небесное, когда у тебя это случилось твоей англичанкой? — Ковалевская выпустила струйку дыма в окно и усмехнулась.
— Потому, что она тоже в душе женщина и тоже полна очень непростых чувств. Охотница как раз об этом и говорила, когда мы с ней прощались. Говорила, о том, что весь конфликт между нами и вырос из-за того, что она нарушила это важное правило, слишком поддавшись эмоциям. Ты просто пойми, определи для себя, что для меня она богиня и возлюбленная там, а на земле ты моя богиня. Оль… — я тихонько потянул ее за руку к себе.
Она выбросила сигарету и положила голову мне на грудь.
Мы молчали несколько минут. Я прижимал ее к себе и гладил волосы, она водила пальцем по моему животу. А потом сказала:
— Очень надеюсь, что с Ленской — это пустые слухи. Выясни это с ней.
— Обязательно, моя дорогая, — ответил я. — Могу сейчас или позже — как пожелаешь.
— Пожелаю позже, но обязательно сегодня и сразу мне сообщи. И я думаю… — она снова поймала зубками пуговицу моей рубашки.
— О чем? — я почувствовал, как ее ладонь легла на отвердевший холмик под моими джанами.
— О том, что ребенок все-таки не помешает моей учебе, — ее пальцы расстегнули пуговицу. — Поехали в гостиницу?
— Оля! — я приподнял ее подбородок.
— Да? — ее глаза уже не сердились.
— Вот ты это серьезно? Ты хочешь прямо сейчас сделать ребенка? — я наклонился к ней так, что межу нашими губами едва бы поместился палец.
— Я очень серьезно. Но не собираюсь сейчас делать ребенка. Тем более у меня не те дни. Саш, ребенок — это очень-очень серьезно и прежде, чем принять решение, я его хорошо обдумаю. Возможно, мы его сделаем намного раньше, чем я планировала. А сейчас я просто хочу сладенького, — пояснила княгиня, и по мере того, как она это говорила, в моем сердце собиралось все больше радости.