Ваше Сиятельство 9
Шрифт:
«Элиз, Светлану нужно обязательно защитить, а мерзавца Голдберга наказать! И это требуется сделать как можно скорее. Все это сразу же передай Торопову – пусть он немедленно займется этим вопросом! Дай ему на всякий случай номер ее эйхоса. Скажи…».
– Вот так. Это поручение мне от Алекса, как ты догадалась. А то, что мне не поверила – это очень правильно. Только двери не стоило открывать так быстро, – добавила Элизабет. – Тебя пугает это? – по взгляду актрисы баронесса поняла, что ее глаза прикованы к рукояти «Cobra Willie-VV». – Это наша с тобой защита от плохих людей.
– Саша сказал, что вы должны были поручить это Торопову, – Ленская отвела взгляд
– С Тороповым не получилось – он ранен, находится у целителей. У Алекса какие-то серьезные проблемы, пока не знаю какие, но точно знаю, они не могут быть простыми, и он до сих пор без связи, – убирая эйхос, пояснила мисс Милтон. – Все, меньше слов! Собирайся, поедем куда-нибудь отсюда!
– Сколько у меня времени на сборы? – Светлана было направилась к шифоньеру и тут же остановилась: – Элиз… Можно я буду называть вас так?
– Можно. Только лучше не на «вы». Все-таки я – не какая-то старая швабра и у нас есть одно, но очень важное общее, – видя замешательство на миленьком лице актрисы, баронесса рассмеялась и пояснила: – Очень важное общее – это Алекс. Мы вдвоем – его любовницы. При другом случае могли бы выцарапать глаза друг другу, но все повернулось так, что нам полезнее принять наше взаимное положение и даже дружить.
– Да, я согласна, – Ленская кивнула, открыв створку шифоньера. – Вот что хотела сказать: у меня завтра после обеда репетиция здесь, а потом спектакль. Как мне быть?
– Очень просто, – отозвалась Элизабет. – Наплевать на это. Забыть. И не появляться здесь до возвращения Алекса. Это самое лучшее, что я могу предложить. Но если тебе дела театральные так важны, то я могу сопроводить тебя, подстраховать на случай появления твоего Голдберга. Только предупреждаю, возвращаться сюда крайне нежелательно. Кстати, расскажи мне о твоем недруге и всем, что между вами случилось. Как вообще такое могло выйти, что к тебе – женщине самого графа Елецкого – посмел пристать какой-то ублюдок? Он что настолько смелый или настолько идиот?!
– Так вышло… Я собиралась расстаться с Сашей… – Ленская сняла с вешалки платье, аккуратно свернув, положила в дорожную сумку поверх джан. Ей не хотелось изливать душу мало знакомой англичанке, но та ожидала пояснений, и следовало что-то говорить. – В общем, я провела с Сашей последнюю ночь, вернее вечер любви. Это было как раз после последнего экзамена. А потом сказала Саше, что собираюсь с ним расстаться. Мне было очень тяжело решиться на это, и чтобы стало чуть легче я позволила Артуру Голдбергу ухаживать за мной.
– Ты что совсем дура?! – Элизабет даже вскочила с дивана и в раздражении подошла к окну. – Сама решила расстаться с Алексом?! Решила променять его на какого-то Голдберга?!
– Нет, не променять, – Ленская замотала головой. – Но ты права: я была дурой. Только сейчас начинаю это понимать. Мне не хватило терпения всякий раз долго ждать Сашу. Это очень-очень трудно и хотела оборвать свои мучения. Правда тогда я еще не думала, что может все повернуться много хуже, – заламывая руки, Ленская хрустнула пальцами. На лице ее отразилось страдание и это вовсе не было актерской игрой.
– Теперь для тебя «Саша» это? – Элизабет выдвинула приоткрытый ящик тумбочки и достала дилдо, который случайно заметила там. Похлопывая им по ладони, продолжила: – Или все-таки Голдберг взял тебя?
Ленская
Глава 5
Страстные игры с дилдо
– Пожалуйста, не мучай так себя! – попросил Евклид Иванович, морща лицо и глядя на дочь с состраданием. – И подумай, может лучше переехать ко мне. Талия, хотя бы на время! Поживи у меня, пока не вернется Мышкин! – говоря это барон знал, что Мышкин вернется очень нескоро, если вернется вообще. Целители, академические врачи и жрецы Асклепия по-прежнему будут делать вид, что пытаются его хоть как-то поставить на ноги, но Синорин из дома врачующего бога сказал, что князю не поможет уже ничто. И это было приговором свыше, потому как барон Евстафьев знал, что более авторитетных людей среди целителей нет. Евклид Иванович не хотел доносить эти слова до дочери. Как мог, он пытался поддерживать в ней веру в выздоровление жениха.
– Я никуда не поеду, пап. Не надо меня уговаривать, – Талия отвернулась, глядя на картину, висевшую на стене. На ней была изображена Печаль: женщина с изможденным лицом в рваной темно-серой одежде, бредущая куда-то в беспросветном тумане. Баронесса знала, что эту картину написал тот, прежний князь Мышкин, от которого осталось лишь тело. Конечно, ее Родерик не имел к столь мрачному полотну никакого отношения. И прежде, до того, как сломалась их жизнь, Талия Евклидовна хотела избавиться от этого жуткого художества – так неприятно было ей на него смотреть. Но теперь что-то всерьез сломалось в самой баронессе: она начала рассуждать иначе; ее больше не тянуло к былой праздности, а воспоминания о своих прежних шалостях вызывали лишь горькое сожаление, словно все это совершала не она. Особо ей было за воровство денег в банке и то, как она бездушно обходилось с отцом. Картину, названную ей же «Печаль», Талия не выкинула. Баронесса выбрала для нее темный с тусклыми вкраплениями золота багет и распорядилась повесить в своих покоях на самом видном месте. Решила для себя, что картина будет висеть там, пока князь не поправится, не войдет в ее покои на своих ногах. При этом Талия знала, что этого может не случится никогда, потому как боги жутко разгневались на нее.
– А ты знаешь, я уже говорил насчет вашей свадьбы с Демидовыми… – начал было барон, пытаясь хоть немного отвлечь дочь от тяжких мыслей.
– Пап, успокойся, пожалуйста. Никакой свадьбы не будет, – Талия протянула руку к коробочке с «Никольскими».
– Как не будет? – опешил Евстафьев и услужливо положил перед ней зажигалку. – Талия! Ты решила расстаться с Геннадием Дорофеевичем?!
– Как ты можешь думать такое?! Я – не последняя дрянь и ни за что не брошу его! Все, хватит, пап. Просто не трогай меня пока. Я постараюсь приехать к тебе завтра к ужину. Сейчас мне нужно к Гене. Знаю, он меня ждет. Он всегда меня ждет, – она встала и направилась в спальню, чтобы переодеться.
– Подвезу тебя! – сказал ей в след барон, тоже вытащил сигарету из коробки на столе и прикурил, наполняя комнату густыми клубами дыма.
– Если никуда не спешишь, то подвези. Только по пути нужно будет заехать в храм Геры на Поклонной, – сказала Талия.
Теперь наряд она не выбирала долго как прежде. Взяла, что попалось под руку: достаточно скромное, даже строгое. Многое из яркой и вызывающей одежды баронесса раздала служанкам. То, что им не подошло, отнесла к храму Величайшей и сложила в корзины для нуждающихся.