Ваших бьют!
Шрифт:
Я покинул разгромленный портал, чувствуя, что не зря потратил время. Даже поверхностный осмотр позволил сделать несколько выводов и определить круг вопросов, ответы на которые помогут указать нам дальнейшую линию поведения. Определенно кое-какие задатки детектива у меня есть. Итак, что мы имеем? А имеем очень неуравновешенного оборотня, склонного спонтанно переходить из одной личины в другую, и при этом любителя дешевой показухи. Невзирая на то, что ему удалось обмануть все руководство Школы, запугать своими бесчинствами ее население, проникнуть в музей, справиться с охранными заклинаниями, подобрать код перемещения, оказаться в нужной точке внешнего мира, он продолжает бестолково крушить все, что попадается ему под руку. А картина царапин
Я осмотрелся, но нигде не заметил остатков разорванной одежды, видимо, мстительный футболист успел вовремя успокоиться, иначе вместо отпечатков огромных ботинок я бы увидел следы звериных лап или действительно босых ног Пятницы Робинзона Крузо. Я шел к поджидающему меня Серегину, который продолжал нести караул, опасаясь нападения явившегося в наш мир оборотня. Хотелось надеяться, что надпись сделана только в качестве самовыражения не успевшего догнать нас Грегора и не является игрой кошки с мышкой. И что оборотень, дав нам полюбоваться на свое лаконичное обещание, не прячется где-то в здании, ожидая, когда мы направимся к выходу.
Майор, дождавшись моего возвращения, осторожно двинулся вниз по лестнице, следуя огромным отпечаткам. К всеобщему облегчению, они вели только в одном направлении – к выходу. Но на улице их след пропал, впрочем, преследовать противника в наши планы пока не входило. Хотя вероятность того, что нам в ближайшем будущем еще предстоит эта задача, сбрасывать со счетов было рановато. С первого взгляда нарисовались два возможных варианта развития событий: либо мы затаиваемся и каждую минуту со страхом ожидаем нападения настойчивого оборотня, разыскивающего нас по всему миллионному городу, либо ищем его сами и бьем по наглой звериной морде. Жить, ежесекундно оборачиваясь на каждый звук, не хотелось, поэтому я склонялся ко второму варианту, ибо «лучшая оборона – это нападение». Осталось спросить мнение остальных, включая майора.
Домой я поехал в одиночестве. Серегин приказал за него не волноваться, а на вопрос, как доберется обратно ухмыльнувшись, поразил меня сообщением, что он мой земляк и, хотя здесь давно не был, легко отыщет мой дом. Он усадил меня на такси и дождался, пока я уеду. Мне было интересно, что у него за дела, но я решил, что майор милиции имеет право на секреты. Я смотрел в окно машины и через какое-то время поймал себя на мысли, что непроизвольно отмечаю среди пешеходов людей высокого роста, выискивая среди них оборотня. И хотя это занятие было достаточно бесполезным, так как рассмотреть черты лица из быстро едущей машины не представлялось возможным, мне казалось, что, увидев прогуливающегося по улицам моего города мстительного футболиста, я его обязательно опознаю по фигуре, невзирая на то что никакой пользы мне это на данный момент не принесет.
Выйдя из машины, я сразу же попал под ясны очи пенсионерок, которые и не думали покидать свой наблюдательный пост. Продолжая сплетничать, они грелись на солнышке, усыпая асфальт шелухой от семечек. Это не вселяло чувства протеста в души ярых поборников порядка. Порядок для того и существовал, чтобы четыре почтенные жительницы дома могли мусорить семечками, обсуждая, какими еще действиями они могут посодействовать улучшению моральных качеств остальных соседей, а дворник, чуждый таких благих намерений, подметал бы за ними.
При моем появлении рты товарок открылись так, что в образовавшиеся отверстия можно было засыпать семечки горстями. Я пожелал таксисту счастливого пути, закрыл дверь и прошел в подъезд, затылком чувствуя на себе взгляды бабуль. Не понимая, что вызвало столь пристальное внимание к моей скромной персоне, я схватился за дверную ручку, и тут кто-то из них выдохнул:
– Гляди-ка, отпустили уже.
– Что-то быстро, – добавил второй голос.
– Да, милиция сейчас не та, что прежде.
Ну конечно, я же покидал дом под конвоем майора милиции, а теперь, вместо того чтобы закованным в цепи гнить где-нибудь в самом глубоком подземелье, возвращаюсь домой на такси. Да, кстати, такси раздражало старушек больше всего. Было совершенно неважно, приехало оно по мою душу или к кому-то другому. Из всей своей жизни они вынесли, что человек, перемещающийся на такси по городу, либо вор, либо жулик. Используя утраченное определение, он в их понимании обязательно относился к категории живущих «на нетрудовые доходы». Поднимаясь в лифте, я думал, как все-таки интересно в нашей стране была организована реализация обещанного Конституцией права на труд, если трудиться было можно, а вот зарабатывать – это уж как получится.
За время моего отсутствия девочки по-быстрому ухитрились навести порядок. По-быстрому – это когда все, что попадается на глаза, сгребается в охапку и заталкивается в ближайшую нишу в прихожей. Между прочим, при всей своей кажущейся простоте этот способ требует недюжинной сноровки и быстроты реакции. Упрямые веши, скомканные в неправильный ком, не желают оставаться в такой форме на полке, хотя согласно принципам фэн-шуй шар является самой совершенной и наиболее энергетически наполненной формой на Земле. Но одежда либо принципиально не согласна с древним учением, либо просто о нем не знает, ибо так и норовит распасться на составляющие и выпасть за пределы шкафа. Поэтому при таком способе наведения порядка приходится заталкивать вещи двумя руками до максимально возможного компактного состояния, а так как это состояние крайне неустойчиво, надо успеть убрать руки от начинающего стремительно разворачиваться комка одежды и захлопнуть дверцы шкафа. Положительным результатом такой работы считается отсутствие торчащего в щели между дверцами материала, а в случае наличия такового приходится начинать всю операцию заново, так как даже при малейшем открытии двери вся запертая одежда совершает массовый побег из места заточения.
Я об этом узнал, когда, придя домой, решил повесить на подобающее место свою куртку. Девочки, услышавшие звук открываемой входной двери, встречали меня в прихожей, ожидая отчета о нашей с майором поездке. Груды вещей, которые они вчера выбросили из кладовки, исчезли, и я, объявив им за это от лица куратора благодарность, снял куртку и взялся за ручку шкафа. К сожалению, я не понял смысл сдавленного «а-а», произнесенного девочками, и дернул дверцу на себя.
Если бы я в этот момент не смотрел на моих подопечных, расшифровывая их реакцию на мое желание повесить куртку в шкаф, возможно, я бы так и не испугался. Но, почувствовав, что мне что-то бросается на ноги, я высоко подпрыгнул (в последнее время у меня это получается все лучше), в полете отбрыкиваясь ногами от нападающего. Наверное, со стороны это было смешно, да только никто из нас не засмеялся. Я, увидев, что опасность нам не угрожает, пока что переводил дух, ну а девочки, сообразив, во что им может вылиться такая уборка, потихоньку пятились в свою комнату. Я в ярости пнул ни в чем не повинную одежду и шагнул в сторону сестер, которые, поймав мой взгляд, завизжали и, толкаясь, ринулись в спальню. Дверь с шумом захлопнулась, а затем раздался звук перемещаемого по полу комода (со шкафом они вряд ли справились бы), означающий, что девочки для надежности решили забаррикадироваться.
На шум из кухни приковыляла Тимошка, по пути вылизывая банку из-под кильки, оставленную Серегиным на столе. Судя по блестящим внутренностям жестянки, на это занятие чертяжка потратила немало времени. Бросив взгляд на меня и кучу одежды на полу, Тимошка не нашла своего интереса среди происходящего в прихожей, заглянула в банку, залезла в нее пятачком и, развернувшись, потопала, цокая копытцами, на кухню. Я мысленно пообещал устроить дома запас консервов с мелкой глазастой рыбешкой, если они пользуются таким спросом, и пошел за чертяжкой на кухню.