Василь Быков: Книги и судьба
Шрифт:
Заканчивается роман отдельным абзацем:
Справка из архива:
«Командир 294-го стрелкового полка Герой Советского Союза майор Волошин Николай Иванович убит 24 марта 1945 года и похоронен в братской могиле, находящейся в 350 метрах северо-западнее населенного пункта Штайндорф (Восточная Пруссия)» [141] .
Здесь все символично: и то, что капитан стал Героем Советского Союза и майором, и то, что всего лишь месяц с небольшим недотянул до Победы, и то, что тело командира покоится вместе с телами его солдат близ мало кому известного местечка в Восточной Пруссии.
141
Там же. С. 495.
«Проклятая
Кажется, все искусство В. Быкова состоит в обособлении и анализе критических ситуаций как ключевых или узловых для понимания человека на войне, человека вообще, самой войны как особого, ненормального, противоестественного состояния жизни.
«Проклятая высота» завершает второй том шеститомника Василя Владимировича Быкова. Этот короткий роман тоже затрагивает проблему выбора, однако главный его герой, белорус Васюков, от лица которого ведется повествование, не получает права на собственный выбор, а вынужден полагаться на выбор других, своих военных начальников. Васюков — ординарец командира роты Ананьева, и выбор комроты показан читателю через восприятие его ординарца. Действие «Проклятой высоты» разворачивается в последние годы войны. Несмотря на то что советские войска уже давно перешли в наступление, судьба пехоты оставалась, как и прежде, незавидной, часто зависящей не только от воли командиров, но и от слепого случая. Вот как начинается повествование:
Мы наступали. Погода выдалась такая, что хуже не придумаешь: весь день шел дождь пополам со снегом. Земля, еще не подсохшая от весеннего половодья, совсем раскисла, грязь на дороге перемешалась со снежной кашей, в которой противно хлюпали наши замерзшие ноги. К тому же под вечер к этому добавился напористый, ураганный ветер. Все время меняя курс, он крутился над дорогой. Порой было невозможно взглянуть вперед — колкая снеговая пыль слепила глаза. Пригнувши голову, я видел только, как мелькали заляпанные грязью кирзачи командира роты Ананьева; мокрая плащ-палатка на его спине вздымалась горбом, комроты сгибался, натягивая капюшон, накинутый на самодельную, с матерчатым козырьком фуражку, и, зло матюкнувшись на Бога и погоду, решительно топал по дороге. Перекуров у нас не было [142] .
142
Быкаў Васіль. Т. 2. С. 370.
Васюков просто обожает комроты — хотя и осознает кое-какие его слабости. Некоторая холодность, взрывной характер, а порой и излишняя строгость Ананьева не перевешивают для его денщика — как, впрочем, и для остальных солдат роты — непоколебимую веру в своего командира. Васюков абсолютно и искренне уверен в том, что Ананьеву больше подходит генеральское и даже маршальское звание и что его удел — командовать армиями, а не их ротой. Действительно, думает Васюков, ведь не зря их рота — лучшая в батальоне. Печальная авторская ирония строится на наивных рассуждениях и преувеличениях денщика по поводу военного таланта его командира, впоследствии допустившего непоправимые ошибки, которые приведут большую часть роты к гибели.
Сюжет романа несложен: рота дошла до стратегически важной для каждой воюющей стороны высоты, находящейся рядом с железнодорожной станцией. Разведка Ананьева донесла, что немцы только-только начали укреплять эту высоту и, следовательно, есть еще возможность застать их врасплох в некоторых, пока не сильно укрепленных, направлениях. Разгорячившись от возможности легкой победы над врагом и поддерживаемый энтузиазмом солдат изрядно потрепанной в недавнем бою роты, Ананьев и слышать не хочет трезвые слова своего друга, старшего лейтенанта Гриневича, и рвется в бой. (Старший лейтенант манерами напоминает своего земляка Волошина, однако, в отличие от того, с подозрением относившегося к такого рода деятельности, занимает должность политкомиссара роты.) Гриневич пытается остановить комроты от непродуманного шага, остужая доводами о том, что положение роты в настоящий момент непредсказуемо. Вдобавок напоминает, что в роте недостаточно амуниции. Обращает внимание на то, что отряд, вырвавшийся вперед в общем наступлении, не смогут поддержать не только другие роты, но даже и его собственный авангард, ушедший далеко вперед. К тому же немцы тоже не лыком шиты — станция рядом, подойдет подкрепление, и тогда они смогут опрокинуть любую атаку их роты.
Не сразу, но его худшие опасения оправдываются. Так, первая атака, несмотря на слабую подготовку и малое количество боеприпасов, приносит роте короткую и блестящую победу над небольшой группой Воффен СС [143] . Гитлеровцы, однако, быстро перегруппировываются, получают свежую подмогу с той самой станции (как в воду глядел старший лейтенант!) и быстро возвращают себе потерянные позиции. Ананьев в последней, бешеной и самоубийственной атаке теряет полностью людской состав своей бывшей лучшей роты батальона.
143
Воффен СС (Waffen SS) — избранная часть гитлеровцев, наиболее приверженная идеям Гитлера и его партии, действующая в регулярной армии. Воффен СС, образованная в 1939-м, несмотря на номинальное лидерство Генриха Гиммлера, была фактически автономной организацией, выросшей к концу войны в 39 независимых дивизий, действовавших по всему фронту.
Как и другие вещи Быкова после романа «Его батальон», «Проклятая высота» тоже густо «заселена» разнообразными характерами. Некоторые повторяют и развивают уже известных нам персонажей. Здесь мы находим и своего Блищинского — закоренелого стукача, труса и подлеца, только фамилия у него иная — Цветков. Его антагонист по фамилии Ванин — тоже достаточно привычный персонаж: честный, славный и смелый младший лейтенант. Однажды спас и пригрел дворняжку Пульку, ставшую любимицей роты. (Когда политкомиссар указал на недопустимость присутствия собаки в военном соединении, Ананьев грубо оборвал его и оставил Пульку в роте.) В общем-то знакомы нам и пожилой, неуклюжий старший сержант Пилипенко, и бравый солдат Шнейдер, и неказистый новобранец Шпак, пятидесятилетний возчик-колхозник, отец четырех дочерей, вечно попадающий в неприятности (так, он оказался у немцев в плену после первой атаки). Не сказать, чтобы был для нас так уж нов и образ немецкого офицера, оказавшегося в плену у наших.
Типажи, повторимся, не новы ни для Быкова, ни для читателя. Но, похоже, Быков и не искал необычных для своей прозы героев. Его волновала другая задача: пойти в исследовании проблемы выбора еще глубже, представить ее в еще более широком ракурсе.
Где кончается выбор и начинается рок — то, чего никакой выбор изменить не в силах? Или все-таки в силах? Или, может быть, по-другому: не может ли благородный, но не вполне продуманный выбор одного обернуться трагедией для многих? Или даже вполне продуманный? Сердцевинные вопросы для любого писателя, затронутого экзистенциализмом…
Одна из многих дилемм, которые вынужден разрешить Ананьев, состоит в следующем: немцы предлагают обменять пленных: пожилого неудачливого Шпака на офицера Воффен СС. Несмотря на все преграды и вероятные строжайшие наказания со стороны СМЕРШа, не говоря уже о непосредственном начальстве, Ананьев решается на этот неравный обмен. Обменять пленных он посылает Шнейдера, который при допросе эсэсовца не выдержал и влепил ему боксерский удар. Любопытна реакция окружающих на выпад Шнейдера. Гриневич реагирует на инцидент по протоколу, осуждая солдата за несдержанность с пленным. Старший сержант Пилипенко откровенно радуется: ему самому хотелось бы поучаствовать в расправе. Ананьев, по наблюдению своего ординарца, был единственным в этот момент, кто отреагировал на происходящее с некоторой фальшью: «— Здорово, ну и здорово, Шнейдер! Ты не боксером был? — Я слесарем был, — со сдержанной яростью ответил Шнейдер, не отрывая взгляда от немца» [144] . Реакция командира, тонко отмеченная автором, показывает читателю, что комроты, всего вероятнее, и сам «немного антисемит», то есть, видимо, ему не чужды бытовые предрассудки, но к «своим», лично ему знакомым евреям он относится справедливо.
144
Быкаў Васіль. Т. 2. С. 409.
Тем не менее Шнейдер отказывается менять фашиста на кого бы то ни было. На вопрос Ананьева: почему — солдат отвечает просто: фашист оскорбил его. И здесь еще раз мы видим тонкое мастерство писателя: автор не вдается в изложение сути оскорбления и не вкладывает долгих объяснений в речь солдата еврейского происхождения. Без всяких комментариев Ананьев совершает свой выбор — отдает жизнь фашиста в руки Шнейдера. Теперь уже выбор за солдатом. И тот делает его, подчинившись приказу командира и одержав нравственную переду над ничтожеством в офицерской форме.