Василиса Премудрая. Нежная жуть в Кощеевом царстве
Шрифт:
— Не сделаешь, — вздохнул Горыныч.
— Испугаешься и глупостей натворишь, — поддержал Тугарин, — Потому делай, что тебе велено, и пусть все идет своим чередом.
— После твоих-то слов, Тугарин, она, конечно, согласится, — фыркнул Мышь. Он легко избежал сокрушительного щелбана, проворно спрыгнул со стола на скамью подле меня, а потом уже и на пол. — Пойду я, пожалуй, раз вы решили на сегодня заботу об этой бестолочи на себя взять. Не скучайте.
— То есть, я правильно понимаю? Меня впереди ждет что-то страшное, но вы мне говорить об этом ничего не хотите? И готовить меня к этому страшному не собираетесь? И вообще считаете, что я должна
— Нет, — неожиданно ответил Горыныч, — Это ж если вы с Кощеем будете оба сидеть и надеяться, так ничего и не разрешится.
— А поподробнее? — подалась вперед я. О том, что ко всему этому еще и Кощей причастен, догадаться было несложно, ничего нового для меня Змей не открыл, но была надежда, что он сейчас еще хоть что-нибудь лишнее сболтнет. Мне на радость.
— Ты ж хотела слушать про то, как Вой Горыныча от Добрыни спасал, — напомнил Тугарин, спугнув момент истины.
И пришлось мне заместо важной информации слушать о том, как Горыныч чуть головы не лишился, необдуманно шею под богатырски меч подставив, а Вой со всей своей волчьей самоотверженностью едва зрение не потерял, но товарища отбил.
Увлекательная и волнующая история, одна из лучших, что я успела услышать за прошедшие дни. Да только, вот беда, не ее я хотела узнать. Совсем не ее.
Но для порядка и уже, наверное, по привычке, решила записать. Домовые предупредительно раздобыли для меня писчие принадлежности и пришли в восторг от слабого отголоска моей рассеянной благодарности.
Змеи на это все смотрели со странным удовлетворением, словно бы мои действия их полностью устраивали. Словно бы им нравилось то, что я так легко могу к чему-то привыкнуть.
Когда Горыныч завершил свой рассказ, а я поставила последнюю точку и отложила исписанные листы, чай мой уже остыл, а все ватрушки были съедены Тугариным, вопрос в голове родился сам собой — должна же я была с чего-то начинать свой нелегкий путь домой, вот и порешила, что можно уже приступать:
— Как я понимаю, на Добрыню Никитича ты напоролся, когда для Кощея царевну воровал?
— Верно. Сам-то я принцесс заморских предпочитаю, а у них там, представляешь, богатырей вообще нет. Только рыцари какие-то. Мерзость редкостная и непонятная совершенно. Съесть их сложно, они все в железе, зато горят хорошо, а как вкусно жареным мясом пахнут… — Горыныч широко улыбнулся, с нежностью вспоминая, видимо, прошлые победы, но беззлобный смешок Тугарина вернул его к теме, — То моя первая царевна была, не знал я тогда еще, что из себя богатыри представляют, не мог поверить, что существуют на свете люди, нам по силе равные. Был излишне беспечен и заносчив, за то и поплатился. Если бы Кош мне навстречу и в подмогу Воя не послал, обезглавленное мое тело уже давно бы лесная нечисть съела, а царевна… эх, может и лучше было бы, если бы она к батюшке вернулась, так с Кощеем и не свидевшись.
— Почему это?
— Дурная девка была. Горю Кощееву помочь не смогла, зато мелкие проблемы плодила исправно. Не поверишь, даже домовые вздохнули, когда я ее царю вернул. Да и все мы облегчение почувствовали. Так она нам в душу запала, что еще пять лет Кош запрещал любых царевен к нему доставлять, слишком крепка была память о той, первой.
— А звали ее как?
— Царевну? Аленкой звалась, — ответил за брата Тугарин, передернув плечами, — Бесова сестрица.
Как не пыталась я, как не напрягала память, но припомнить ничего про похищение царевны Алены не могла.
— И сколько лет назад это было?
— Так, почитай, восьмой год идет.
Быстро подсчитав в уме, я пришла к неутешительным выводам: похищениями они тут промышлять начали, еще когда мне девятый годок шел. Потому-то, наверное, ни про какую Алену я ничего и не помнила, маленькая в те года была, своими бедами занятая, и к сплетням не прислушивалась. Не интересовали они меня.
— То есть, вы уже восемь лет занимаетесь похищениями людей?
— Эх, краса-девица, — хохотнул Горыныч, — мы этим всю жизнь промышляем. Просто до царевен нам раньше дела не было. Проблем от них больше, чем выгоды.
— Так если уж они такие проблемные, зачем похищать-то их? — едко поинтересовалась я.
— Не злись, Василиса, ты очень ладная царевна. Чувств не лишаешься, истерик не устраиваешь, да и в покоях своих не запираешься. Я теперь уверен, что не просто так тропка тебя к Гиблой реке вывела, с умыслом.
— Ладная, — пробормотала я, ровняя исписанные листы. Знали бы они, что принцесса из меня хорошая вышла, потому что княжна я… интересно, что бы было, если бы узнали? Домой вернули, не раздумывая? Или съели за то, что обманывать их вздумала?
Проверять почему-то совсем не хотелось.
Глава 4. О богатырской удали да царской силе
Банница сбежала от меня после третьего провокационного вопроса. Не захотела она признаваться было ли раньше лучше и насколько в худшую сторону все ушло с приходом к власти Кощея Бессмертного. Я два часа вылавливала ее в купальнях. Подношениями, гостинцами, просто добрым словом выманивала. В итоге соблазнила чаркой медовухи, но так ничего полезного узнать не смогла. Медовуху она пила, пока я вопросы задавала, а как допила, вместо ответа запустила чаркой в мою голову, вытрепала все нервы и утекла вместе с водой, издевательский подхихикивая.
— Тфу ты, пропасть! — выругалась в сердцах я, беспомощно заглядывая в темный, узкий водосток, куда так удачно смыло наглую нечисть.
Подготовка к возвращению в дом родной началась как-то не так, и затея моя, выспросить у банницы — одной из старейших обитательниц этого замка, что-нибудь эдакое, за что меня Кощей точно прочь погонит, не удалось.
— Почему я должен искать тебя по всему замку? — отражаясь эхом от каменных стен, по моим нервам прошелся писк Мыша, важно топающего ко мне по влажному камню. Поревзилась со мной банница на славу, огладив водой все углы купальни, не позабыв даже про потолок, с которого теперь капало. А с меня вот не капало даже, с меня просто текло, но и это не могло усмирить мое желание задавать неудобные вопросы. Жаль, некому… Мышь-то сразу, жестко и бесповоротно отказался жаловаться на своего царя. Мол, чтобы Кощей не сотворил, так гля государства лучше будет.
— Что случилось? — полюбопытствовала я, выкручивая подол сарафана.
— Лихо Одноглазое желает тебе свою историю рассказать. — Мышь вздохнул. — Надеюсь, обереги от сглаза у тебя сильные.
В словах его, в озабоченном выражении мордочки и потухших глазах мне чудился страх и это беспокоило.
— Я переоденусь…
— Заставишь ее ждать? — ужаснулся Мышь. — Так иди, чай не околеешь, зато на будущее уразумеешь, что с мелкой нечистью лучше не забавляться.
Я бы могла с ним поспорить, в конце концов, здоровье мое дорого в первую голову мне, а не этому проблемному крысу, но не стала. Имелась невесть откуда взявшаяся уверенность, что спорить не стоит.