Вaсилий Иванович Чапаев - 'Новые истории'
Шрифт:
– Ну, чего решим ?
– спросил Василий Иванович.
– Второй пункт, - сказал Фурманов.
Всем остальным было все равно, и поэтому рано утром чапаевская дивизия пересекла монгольскую границу, коей являлся полупротухший и почти совсем засохший узенький ручей. В честь удачного форсирования ручья было выставлено еще ведро водки, а после его опорожнения еще два. Кончилось тем, что все жутко перепились и три дня и две ночи из зарослей каких-то низкорослых кустов раздавались звуки пролетарских песен и самозабвенного блевания.
– Эй, мужик !
– Че ?
– мужик перевернулся, и Василий Иванович с удовлетворением узнал в нем небритого и помятого Петьку.
– Петька, где я ?
– Там же, где и я, - резонно заявил Петька, пытаясь сесть и падая на пол.
– А где мы вообще ?
– поинтересовался начдив.
– Вообще ?
– Петька попытался поразмыслить и сказал: - Здеся !
Василий Иванович крякнул и понял, что разговор не клеится. Минут пять он поежился, а потом спросил:
– Ты чего-нибудь помнишь ?
– Помню, - твердо сказал Петька, почесав в затылке.
– Ну ?
– Помню, пили много...
– Ну, ну, дальше !
– А потом нехорошо стало - и вот...
– Понятно, - сказал Василий Иванович.
– Хреново, Петька, что мы с тобой влипли-то так... Надо...
Чего надо было сделать, Василий Иванович сказать не успел, так как дверь с неимоверным скрежетом раскрылась, и в дверном проеме появилась монгольская делегация - офицер и два конвоира.
– Рот фронт, - сказал Василий Иванович, слезая с нар и застегивая гимнастерку, - Руссиш пролерариум, ура ВКП(б)!
– Русс бандит, - твердо произнес офицер.
– Кай-кай.
– Чего ?
– Кай-кай. Харакири !
– офицер послюнявил палец и показал сначала на Василия Ивановича, а потом на небо.
– Чего говорит басурман ?
– забеспокоился Петька.
– Стрелять нас, говорит, надо.
– Василий Иванович, - запричитал Петька, - скажи ему, что ты русский герой и друг пролетариата всех стран... Кокнут ведь...
– Я-то скажу, - пообещал Василий Иванович.
– Но, кажись, эта рожа ни за что не поверит...
В дверях появился еще один офицер, больше похожий на жителя самого крайнего севера, чем на монгольца, и почти по-русски сказал:
– Начальника говорить, русская весь бандита. Будет вы тра-та-та-та-та.
– Врет начальник !
– заявил Петька.
– Русские не бандиты, а пролетарии, борцы за народное счастье...
Судя по ожесточенной борьбе мысли, начертанной на физиономии переводчика, данная фраза должна была быть переведена очень нескоро. После перевода офицер, не говорящий по-русски, что-то сказал вышеописанному, так сказать, чукче, и тот заявил:
– Начальника говорить, его тоже пролетарий. Его хотеть русский партий в тюрьма. Он вы сам стрелять.
– Ну спасибо, удружил, - сказал Василий Иванович.
– Только нам чего не хватало - под пули товарища по партии... Скажи твоему начальнику, сказал он более твердо, и произнес несколько слов, которые, судя по всему, на монгольский не переводились.
– Начальника говорить, сидеть здесь и не убегать. Завтра вы стрелять.
Ночью Петьке и Василию Ивановичу отчего-то не спалось. Они сидели перед окном и пели "Замучен в тяжелой неволе". Ближе к утру Петька достал из матраса штабные карты, и они сели играть в дурака. Затем начдив решил самоувековечиться и велел Петьке выбить на стенке надпись "Здесь были Вася и Петя. А чукчи ...". Петька взял ложку и принялся за работу. Неизвестно, как сложилась бы их судьба, если бы начдив не решил выбить эту надпись. На первой же букве стена основательно треснула, а после осуществления двух слов поехала вообще. Василий Иванович еле успел выскочить в образовавшееся в стене отверстие, Петька сделал тоже самое, и тюрьма мгновенно приняла вид дома, рухнувшего прямо перед сносом. Довольные арестанты, обнявшись, сидели в куче пыли. Из под обломков, матерясь, стали вылезать очень знакомые люди. Василий Иванович пригляделся и заметил корреспондента Клашу, застрявшую между кроватью и шкафом. Подбежав к ней, он отбросил шкаф, и утащил Клашу и соответствующую кровать в неизвестном направлении. Позже Клаша сообщила боевому начдиву, что монгольцы ее не обижали, делали ей хорошо и даже обещали устроить с ней большой Йыкыргын. Собравшиеся бойцы чапаевской дивизии обнаружили, что их осталось всего семь человек: Петька, Василий Иванович, Анка, корреспондент Клаша, Фурманов, дед Митрич и боевой солдат Кузя. Василий Иванович произнес пламенную речь, из которой следовало, что монгольцы и чукчи все поголовно козлы и уроды, что они недостойны звания советских пролетариев, и что Василий Иванович по воле судьбы уже успел состоять с ими всеми в интимных отношениях.
– Да здравствует мировая революция !
– закончил Василий Иванович речь, и, страстно обняв корреспондента Клашу, запустил руку ей под юбку. Тоже самое попытался сделать Петька с Анкой, но тут же схлопотал от нее крупного запоминающегося тумака. тумака.