Василий Теркин
Шрифт:
Коль счастлив я с тобою бываю,
Ты улыбаешься, как май!
Слова он, кажется, произносил не совсем верно, но он их так заучил с детства, да и она так же. Но что бы они ни пели, как бы ни выговаривали слов, их голоса стремительно сливались, на душе их был праздник. И она, и он забыли тут, где они, кто они; потом она ему признавалась, что муж, дом — совсем выскочили у нее из головы, а у него явилось безумное желание схватить ее, увлечь с собой и плыть неизвестно куда…
После дуэта остальные участники ужина хором подхватили "Кубок янтарный", а потом она запела цыганский
Любила я…
Не мог он не откликнуться на это признание. Ни минуты не усомнился он, что она поет ему и для него, а никогда он себя не упрекал в фатовстве и с женщинами был скорее неловок и туг на первое знакомство.
И он забыл, что она "мужняя жена", и ни разу не спросил ее про то, как она живет, счастлива ли, хотя и не мог не сообразить, что из раскольничьего дома, наверно, ушла она если не тайком, то и не с полного согласия родителей. Тот барин, правовед, мог, конечно, рассчитывать на приданое, но она вряд ли стала его женой из какого-нибудь расчета.
Все это отлетело от него. Был уже поздний час, около двух. Те две барыни подпили, и она пила шампанское, но только бледнела, и блеск глаз сделался изумительный — точно у нее в глубине зрачков по крупному алмазу.
— Вот бы на лодке прокатиться… — сказала она после пения, когда он уже держал ее руку и целовал…
Лодка!.. Он готов был нанять пароход. Через несколько минут все общество спустилось вниз к пристани. Добыли большой струг. Ночь стояла, точно она была в заговоре, облитая серебром. На Волге все будто сговорилось, зыбь теплого ветерка, игра чешуй и благоухание сенокоса, доносившееся с лугового берега реки. Он шептал ей, сидя рядом на корме, — она стр.28 правила рулем, — любовные слова… Какие?.. Он ничего не помнит теперь… Свободная рука его жала ее руку, и на своем лице он чуял ее дыхание.
Она первая заговорила о своем замужестве. Не по расчету сделалась она женой следователя, но и не по увлечению.
— Девчонка была!.. Дура!.. Дома очень уж тошно стало! Умел польстить. Суета!.. Теперь только жизнь-то начинаю узнавать.
И в глазах ее промелькнуло что-то горькое и сильное.
Намек был ясен: она не нашла любви в супружестве, она искала ее, и судьба столкнула их неспроста.
Уж на рассвете вернулось в город все общество.
Никто никому не должен был отдавать отчета. Толстую барыню провожал адвокат, барышня поехала с отцом.
— Меня проведет Василий Иванович, ему потом два шага до гостиницы.
Она сама это сказала. Они шли молча, под руку. Но он чувствовал, как вздрагивал ее стан от прикосновения к его плечу.
У крыльца их дома она вдруг прошептала:
— Вы отсюда на пароход?
— Да… но я останусь.
— Нет, не нужно. Идите!.. Ведь мы больше не увидимся.
И точно хотела его толкнуть рукой. Он схватил эту руку, без перчатки, и поцеловал. Она прильнула к нему, поцелуй ожег его. И тотчас же она крикнула:
— Идите!.. Идите!..
И дернула за звонок.
Он целые сутки не спал на пароходе.
Как было еще раз видеться с ней? На возвратном пути угодил он сюда не раньше как через месяц, остановился без всякой нужды, искал инженера, искал адвоката: ни того, ни другого не оказалось — уехали в Нижний на ярмарку.
Домика, куда он провожал ее, не мог он распознать; ходил справляться, где живет следователь Рудич; ему сказали — где; он два раза прошел мимо окон. Никого не было видно, и, как ему показалось, даже как будто господа уехали, потому что со двора в трех окнах ставни были заперты, а с улицы шторы спущены. стр.29
"Выкинь из головы! Один срам, точно гимназист мальчишка!" — повторял он себе тогда, по пути в Нижний.
И вдруг там, на ярмарке, в театре, — играли «Грозу», с
Ермоловой в роли Катерины, — сидит он в креслах, во втором ряду, навел случайно бинокль на ложи бенуара — она, с какими-то двумя дамами, — он признал их за богатых купчих, — и мужчиной пожилым, уж наверно купеческого звания.
Он просто обмер. Бинокля-то не может отвести от нее. В белом матовом платье, в волосах живой цветок и полуоткрытая шея. Опустил наконец бинокль и все смотрит на нее. А с подмосток ему слышится страстный шепот актрисы, в сцене третьего акта, в овраге волжского прибрежья, и ему представляется, что это она ему так говорит.
Поклониться он не посмел, весь скованный стоял в антракте. Но, видно, она сама заметила его рост и фигуру, узнала, вся зарделась, поклониться тоже не поклонилась, но в глазах зажглась такая радость, что он опрометью кинулся в фойе, уверенный, что она придет туда.
Неделю прожил он в Нижнем. Какие вечера проводили в саду, на Откосе!.. Но когда надо было расстаться, она ему еще не принадлежала.
Пошла переписка. Зимой он тайно приезжал сюда, и они видались урывками. С мужем она так и не хотела его знакомить.
И вот во второй раз попадает он сюда по ее зову. В ее последних письмах, в ее депеше, найденной в
Нижнем, страсть так и трепещет…
VII
Тени пошли, длинные и тусклые, в садике, около памятника. Поздний закат внизу, за самой кручей нагорного берега, расползался в огромную рыбу с узким носом розовато-палевого колера.
В воздухе пахло стручьями желтых акаций, пыльных и малорослых, посаженных вдоль решеток сквера.
Теркин пришел первый. Никого он не встретил на улице из господ. Даже издали не было слышно треска извозчичьих дрожек. стр.30
На одной из скамеек против пароходных пристаней и большой паровой мельницы, на том берегу реки, он сидел вполоборота, чтобы издали узнать ее: так ему видна была вся главная дорожка от входа, загороженного зеленым столбом с подвижным бревенчатым крестом.
Он знал, что она придет, даже если муж ее и в городе.
Она писала в последний раз до присылки депеши, что муж, может быть, поедет в Москву. В депеше, ждавшей Теркина в Нижнем, ничего об этом не говорилось.
Она придет. Она должна была ждать минуты свидания с тем же чувством, как и он. Но он допускал, что Серафима отдается своему влечению цельнее, чем он. И рискует больше. Как бы она ни жила с мужем, хорошо или дурно, все-таки она барыня, на виду у всего города, молоденькая бабочка, всего по двадцать первому году. Одним таким свиданием она может себя выдать, в лоск испортить себе положение. И тогда ей пришлось бы поневоле убежать с ним.