Ватага 'Семь ветров'
Шрифт:
Все посмеялись над бедным Сашей Медведевым и начали на все лады распевать: "Умпа, умпа, умпа-пара..." Когда Люба справилась впервые со своей пьеской и доиграла ее до конца, то оказалось, что мелодийка эта обладает поразительным свойством: лишь только кончаешь ее напевать, как непреодолимая сила заставляет тебя начинать ее сначала, и так без конца...
Через несколько минут все присутствующие сгрудились вокруг Любочки и хором, не переставая, пели вместе с ней:
– Умпа, умпа, умпа-пара! Умпа, умпа, умпа-пара!
– и подмигивали друг другу, и размахивали руками, и дирижировали.
А Костя Костромин поставил карандаш почти на метр от себя, с силой выдохнул: "фу!", сбил карандаш, огляделся гордо, сверкнув веселыми глазами, и взялся за свою вязаную шапочку с бело-красным шахматным узором.
– А есть идейка. Маша, - сказал он своей подружке.
– Не так чтоб напрострел, но все-таки...
– Вот видишь.
– Маша посмотрела на него огорченно.
– Я же тебе говорила? Я же говорила тебе, что сегодня что-то случится! Ну, что ты еще придумал, Кострома?
Ну, какая у тебя еще идея, а?
На следующий день перед уроком английского языка Костя Костромин спросил у Игоря Сапрыкина:
– Игореха... Как? Как спал?
– Вроде ничего, - удивился вопросу Игорь Сапрыкин.
– А я всю ночь вертелся, все этот Майкапар в ушах:
умпа, умпа, умпа-пара...
– и Костя внимательно посмотрел на Игоря, словно внушая ему что-то.
– Вот!
– закричал Игорь.
– А я думаю: что это у меня голова такая тяжелая? Я вчера геометрию первый раз в этом году делал - думал, от геометрии! А это у меня в ушах: умпа, умпа... Прямо как очумелый!
Через несколько минут все участники вчерашней встречи были опрошены, и оказалось, конечно, что они все как очумелые и все ничего на свете не хотят, а только стоять кружочком и, пританцовывая, снова и снова бубнить: умпа, умпа, умпа-пара... Умпа, умпа, умпа-пара...
– Мальчики, что это?
– подбежала Клава Керунда, королева Семи ветров самая красивая, самая заметная, самая смелая.
– Новый танец, не слыхала?
– Брат привез из загранки... Прямо из Калифорнии!
Клава Керунда, такие вести услыхав, быстро созвала весь свой колхоз:
– Боша! Проша! Гоша! Сева! Идите скорей! Новый танец! Как называется, мальчики?
Как только начался урок, Костя Костромин поднял руку и вежливо спросил молоденькую англичанку Евгению Григорьевну, что означает английское слово "майкапар".
Евгения Григорьевна на минуту растерялась - она никогда не слыхала такого слова, - но показаться незнающей ей не хотелось, и она сообразила:
– Мэйкапар? Произносите правильно! "Мэйк an" - это грим, косметика, "арт" - искусство, но последнее "ти"
почти не слышно. Получается "мэйк ап ар"", можно перевести: "искусство маски"... С пластинки, на слух взяли?
– С пластинки, - подтвердил Костя.
– Спасибо, Евгения Григорьевна.
– Танец новый, - повернулась Керунда к подругам.- Лицо неподвижное, как деревянная маска, вот так... Сама вот так, а лицо вот так... Умпа, умпа, умпа-пара...
– Киреева, Клава, ты что гримасы корчишь?
– рассердилась Евгения Григорьевна.
– Где твоя тетрадь?
Класс был занят новым танцем. Великий доставала Роман Багаев объявил, что он может добыть настоящую запись этого давно известного ему танца, и назначил цену, Гена Щеглов, один из трех главных технарей класса, учил мэйкапар почти вслух, жалуясь на слабые музыкальные способности; человек с фамилией Козликов, над которым вечно все смеялись, пропел мэйкапар густым басом и на весь класс.
– Ну и как же мы будем продолжать урок?
– спросила Евгения Григорьевна.
– Наташа Лаптева, что происходит?
– Не знаю, - поднялась растерянная Наташа Лаптева - групорг, культорг и физорг.
– Вы же сами сказали:
мэйкапар... Тише вы! Козликов, тебе больше всех надо?
– Умпа, умпа, умпа-пара... Умпа, умпа, умпа-пара, - ответил ей Козликов.
– Козликов, выйди из класса, - вздохнула устало Езгения Григорьевна.
– А чего я? Чуть что, сразу и Козликов!
– Выйди, Козлик, не расстраивай молодую учительницу, - сказал Володя Фокин - местный злодей, учительское несчастье.
– Фокин!
– закричала Евгения Григорьевна.
– А что он вас расстраивает, низкий человек? Вызовите его родителей!
Евгения Григорьевна побросала в портфель книгу и тетрадь, схватила журнал и выбежала из класса.
– Ну вот, - сказала в тишине Наташа Лаптева.
– Еще в новой школе ни разу уроков не срывали, да?
– А кто виноват?
– спросил Костя Костромин невозмутимо.
– Этот... этот... мэйкапар!
– радостно закричал Козликов.
А что вы хотите? Ребятишки упитанные, на соках выросли, на фруктах, на бебимиксах, под строгим врачебным контролем, и прививки все сделаны в срок, с отметкой в обменных медицинских картах.
Но признаком глубокой деморализации когда-то дружной семьветровской ватаги надо признать тот факт, что класс не поднялся единодушно и весело, как в былые времена, и не разбежался по домам, а начал вяло дискутировать: уходить ли теперь и с остальных уроков или сидеть и ждать суда и расправы, и в конце концов все остались на местах. Вот до чего довела их "стекляшка"!
Аня Пугачева, Анка-хулиганка, известнейшая на Семи ветрах авантюристка, повернулась к своим дружкам Игорю Сапрыкину и Сереже Лазареву:
– А вот если бы велели на другую планету лететь...
В научных целях и без возврата... Полетели бы?
Игорь и Сергей без возврата лететь на другую планету отказались, даже и в научных целях.
– А я бы полетела, - сказала Анка.
– А то что тут - все известно, все одно и то же, и люди все известны...
А там, может быть, что-нибудь новенькое встретилось бы...
* * *
Суд и расправа, как и ожидалось, наступили на уроке литературы, когда в класс вошла Елена Васильевна Каштанова, классная руководительница. Чтобы быть совсем честным, скажу, что девятый потому еще не сбежал с уроков, что всем было немножко интересно, как же будет сердиться Елена Васильевна, в какие формы выльется ее гнев. Было известно, что Елена Васильевна никогда не сердится, но как на этот раз?