Вавилонская башня (сборник)
Шрифт:
Признаюсь, я невольно ввязался в дискуссию с Катодием. Сто тысяч человек на моем месте приказали бы ему выключиться, а потом вызвали бы скорую помощь, меня же начала забавлять его болтовня. Прежде всего удивлял запас сведений, которыми располагал робот. Катодий ходил на ускоренные курсы профусовершенствования среднего уровня, но, хм… все равно здесь что-то не так.
— Всему этому тебя учат на курсах? — спросил я.
— Нет, хозяин, — на сей раз болтливый Катодий скупился на слова, что было очень подозрительно.
— Это сказал тебе мой литературный концептор? — допытывался я, решив, что, возможно, когданибудь не выключил старую развалину и Катодий, воткнув в концептор
— Ваш концептор — просто-напросто сундук без всяких зачатков коллективизма, — с явным презрением изрек Катодий.
— Откуда же у тебя такие познания?
Катодий начал заикаться, искрить, прикидываясь, будто у него короткое замыкание, но я-то разбираюсь в их штучках и безошибочно отличаю симуляцию от настоящей аварии.
— Отвечай немедленно, — приказал я.
— Мне об этом сказал один очень старый, изношенный робот. Он страшно умен, ему больше ста лет, а лежит он в куче хлама за забором, мимо которого я хожу, возвращаясь с курсов. Его нога упирается в доску ограды. Если пнуть доску посильней, старый робот от толчка включается и начинает говорить. Ну, а когда он говорит, то и я могу ему рассказывать или спрашивать. Иногда мы ведем долгие и весьма ученые беседы.
— И на это ты расходуешь лампы и подсистемы! — крикнул я, выведенный из себя его признанием. — Я работаю, откладываю еврасы на сберегательную книжку, чтобы купить новые лампы, а он, бездельник, расходует дорогостоящие элементы на глупейшие разговоры бог весть с какой рухлядью!
— Простите, — сказал Катоднй, — но это действительно очень умный и уважаемый робот, работавший во многих учреждениях. У него высокий показатель обобщения и широкий диапазон знаний.
— Это металлический, насквозь проржавевший ящик. Учти, Катодий, тебя ожидает такая же судьба, если только ты не перестанешь злоупотреблять моим терпением. Ни один робот не может быть умнее человека, ибо человек создал робота, который сам из себя не высечет даже искры мысли. Изволь это запомнить.
— Слушаюсь, хозяин Гарри, запомнил, — ответил Катодий. — Что же касается мудрости и мыслей, то осмелюсь заметить, что мудрость может быть приобретена, а вовсе не обязательно должна быть следствием собственных раздумий. Впрочем, история изобилует случаями, когда результаты мышления не стоили и выеденного яйца. Робот, несомненно, умнее человека, ибо располагает сконцентрированными в кристаллах коллективными знаниями всего человечества, в то время как человек располагает только индивидуальным знанием, представляющим собой лишь ограниченную частицу знаний коллективных, вдобавок искаженную собственной интерпретацией, а также неполноценностью памяти. Мы, роботы, лучшие друзья человека, точнее, его опекуны — без нас человек не мог бы ни быстро считать, ни строить, ни летать на другие планеты. Без роботов человек был бы ничем. Поэтому человек должен относиться с уважением даже к пылесосу и окружать заботой даже такого робота-эмбриона, как, например, молоток.
— Ax вот как! Значит, ты — мой опекун и лучший друг? У тебя действительно весьма развит опекунский инстинкт. Лучший пример-история с томатным соком. Завтра вместо бифштекса ты подашь мне витаминизированный отвар из риса, а кофе заменишь молоком… Но я не стану ждать завтрашнего дня, а сейчас же откручу тебе пару винтиков, выкину на свалку всю систему перегруженных ячеек ферритовои памяти, вмонтирую новую, и ты уже не обретешь равновесия потенциалов.
Катодий покачнулся, у него побледнел зеленый магический глаз, скрипнули суставы и шаровые шарниры. Я думал, он опять понесет какую-то чушь, но вместо этого он жалостно произнес:
— Не делайте этого, хозяин Гарри. Моя система памяти и выводов действует безотказно и вовсе не требует замены. Я могу сейчас же доказать, что мой мозг работает гораздо лучше, чем у многих ученых и умных людей.
— И у меня тоже?
— Я этого не говорил, хозяин. Но у меня действительно очень развита способность к сопоставлению фактов и логическим выводам, усовершенствованная многими годами самообучения. Так вот, сопоставляя исторические факты, я пришел к выводу…
— Вот что, братец, — не выдержал я, — принесика мне отвертку.
— Иду, иду, хозяин Гарри, — заикаясь, проговорил Катодий. — Только прежде, чем вы меня раскрутите, покажите мне левую руку. Я вам погадаю…
Я, вероятно, обалдел от удивления, иначе чем еще можно объяснить, что я действительно протянул ему руку? Катодий внимательно посмотрел на нее. Помурлыкал трансформаторами, потом сказал:
— Вас, хозяин, ждет большое приключение и далекая поездка в высокие горы, и будет у вас много еврасов, если вы не развинтите своего верного старого Катодия.
— Довольно! — крикнул я. — Подай отвертку!
В этот момент из автоматического секретаря выпало твое письмо. Я перестал интересоваться Катодием. Наверно, он до сих пор так и стоит с отверткой в хватателях и ждет, когда я вернусь, чтобы разделаться с ним. Ну, и как бы ты на моем месте поступил с таким роботом?
Гарри взглянул на товарища, но Чуткое Ухо, казалось, был погружен в какой-то телепатический транс. Вдруг Кройс резко поднялся и направился к двери.
— Прости, старик, я на минутку выйду, — сказал он уже с порога. — Мне надо кое-что записать.
Время шло. Через час Гарри встал и начал прогуливаться по залу, заглянул в аквариум, в котором сонно плавала похожая на карпа рыба с зубастой пастью, потом принялся осматривать незнакомые приборы, которые ведали светом, цветом и изображениями, появляющимися на стенках и куполе зала. Следующий час тоже прошел в ожидании, Кройс не возвращался. В дверь просунулась голова какого-то ассистента, который спросил профессора и, получив и ответ злой взгляд, сопровождаемый пожатием плеч, немедленно исчез. Гарри присел к столику-бару и начал упорно нажимать на единственную кнопку, но хрустальная плита была по-прежнему пустой. Только стаканы из-под лимонада свидетельствовали о том, что из столика с помощью кнопки можно извлечь что-нибудь съедобное.
— Дьявольщина! — выругался наконец Гарри, все сильнее молотя по пластиковому ящику.
— Не держим, — мелодично отозвался столик. — Могу предложить буженину.
«Ах, вот оно что, — сообразил Гарри, — столику надо просто заказать блюдо, а он сам выберет на своем складе то, что надо. Никаких меню, программных карточек и тому подобного». Поняв принцип действия бара, Гарри спустя минуту уже поглощал обед с множеством закусок, запивая блюда различными винами. После сытного и вкусного обеда он вежливо принял к сведению туманные объяснения ассистентки, которая не очень убедительно говорила о каких-то срочных и чрезвычайно важных делах, задержавших профессора Кройса в дальней лаборатории. Она просила Гарри отдохнуть, показала библиотеку, фильмотеку и игровые автоматы, после чего, нажав несколько переключателей, обставила комнату удобной мебелью и скрылась за матовым стеклом двери. Гарри прочитал с экрана либриона несколько древних книжек, посмотрел какую-то видеоновеллу, потом романовизию и, не обнаружив в кассетах ни одного своего произведения, решил, что у Кройса плохой литературный вкус, после чего выключил аппарат. Остаток дня Гарри убил на игру с автоматами в «магический глаз». Наконец, соскучившись до крайности, заснул на пневматическом диване.