Вавилонский голландец
Шрифт:
И они прочитали.
lgziramdalenapasaraostnachwestenetjoiesienwillfind.
– Ничего себе, – протянул Перейра, почесывая в затылке черенком ножа. – Это уж точно не мальтийский, я думаю…
– Ну, will find, это ясно. – Магдала почесала нос. – «Найду». Или «найдешь».
– Это еще почему?
– А что же это еще, по-твоему?
– А с чего ты взяла, что это английский?
– А почему нет?
– Так первое же слово, ты говорила, мальтийское. Вообще, абракадабра какая-то.
Себас сел и уткнулся взглядом
– Остров… найдешь, по-моему, так все в порядке. Вот только что там, в середине… lgzira mdalenapa. Остров Мдаленапа. Сроду про такой не слышала…
– Не Мдаленапа, – сказал Себастьян. – Остров Мдалена. Остров Мдалена пройдешь. Pasara – понимаешь? – Он вскочил. – Остров Мдалена пройдешь…
– «Ost» – это восток. – Магдала поглядела на повара, глаза у нее сделались как новенькие монеты – большие, круглые, блестящие. – А дальше я не знаю. «West» – это запад…
– Остров Мдалена пройдешь… восток… запад… enetjoiesien, черт, не соображу, что за язык…
– Ой, – сказала Магдала, потянув носом, – ой, Себас. Ужин, что ли, горит?
– Ужин я уже отставил, – сказал повар и тоже принюхался. – И газ выключил. И плиту не…
Он все шмыгал носом и вдруг, сорвавшись с места, схватил из угла красную трубу – огнетушитель, во мгновение ока выпрыгнул за дверь – только Магдала его и видела.
4
Магдала сложила книгу «Сокровища фараонов» и прислушалась. Что-то очень уж тихо дремал вверенный ее заботам боцман Микаллеф. Девушка сама задержала дыхание, прислушалась… Нет, вроде дышит, слава Богу и Святой Деве. Когда сердце болит – это ведь не шутки, особенно если тушить пожар вместе с молодыми и дыму наглотаться.
Длинный скрипучий звук донесся снизу. Магдала вздрогнула, но боцман все дремал – спал и не спал, но и не бодрствовал. И корабль вот тоже, подумала Магдала. Тоже – сердцем болеет. Двигатель ведь загорелся – перегрелось там что-то, машины старые, вот и пожар. Механики тушили, и Себас тоже, и синьор Миклош, а потом вынесли боцмана – он сознание потерял, – позвали доктора Омара, а Розу и звать не надо было, она оказалась рядом.
Все это было… да, позавчера, всего два дня назад, и за эти два дня Магдала научилась протирать больному лицо, грудь и руки влажным полотенцем, поить его травяным настоем из белого чайничка, измерять давление прибором с сиреневой грушей. И даже уколы делать научилась – самые простые, в мышцу. И научилась, конечно, от Розы. Хранительница, кажется, умела все. И ничего не боялась. И Магдале сидеть без дела не дала: подержи тут, давай это, ага, молодец, а теперь вытри здесь и пойдем с нами.
Так Магдала стала еще и сиделкой. Они с Розой по очереди дежурили у боцмана в каюте. Доктор Омар прописал больному полный покой – а что еще можно было сделать для отравленного дымом немолодого пациента посреди моря? Теперь «Морская птица» тоже шла лечиться, и путь был неблизкий – на базу в Ирландии, где серьезные сухопутные врачи должны были осмотреть синьора Микаллефа. «Уж вы его того, подлечите, – сказал капитан Бек, сурово и горестно глядя
А когда доктор Омар составил им предписания на двух больших белых листах, Роза сказала: «Вот это – тоже наше с тобой дело. Ты не против?» Магдала не была против. Ее только пугало закопченное лицо боцмана, на котором бледные губы и подглазья выделялись маской, и еще немного побаивалась она той суровости, которая в хранительнице всегда ощущалась, но лишь теперь, когда на руках был больной, проявилась вовсю.
Роза так запросто наладила шестичасовые дежурства и режим, так легко обучила молодого Перейру варить какие-то хитрые сборы с пряностями, так бестрепетно выставляла за дверь свою помощницу, когда надо было заняться деликатной гигиеной, что Магдала только диву давалась.
– В армии служила, – сказал на это повар, притащив очередной завтрако-обед. – Того и гляди, ать-два, командовать начнет.
– А книгу забрала уже?
Повар покачал головой: «Нет». Видно, не до книги было.
В армии. Может быть, что и так. Когда Магдала, страшно потея, впервые в жизни сломала носик ампуле и дрожащей рукой сделала укол в предплечье боцмана, Роза сказала «молодец» таким тоном, каким капрал поощряет новобранца стрельнуть в мишень. И Магдала не выдержала:
– А говорят, вы в армии этому научились, да?
– Вздор, – сказала миссис Роза, потеснив Магдалу и возясь с капельницей. – В армии я не служила. Не в этой, во всяком случае.
– Как это?
– Я, дитя мое, медсестра с дипломом. Меня учили в ордене.
– В каком? – Для Магдалы орден был, конечно, только один – тот, в память которого белый крест со вздвоенными концами называют мальтийским. Ей представилось, как Роза шествует вместе с ряжеными «рыцарями» на празднике в Валлетте. Рыцари-то ряженые, а Роза настоящая…
– У святого Франциска, – ответила Роза, подтыкая одеяло и поправляя подушку. – Есть у него такой «третий орден». Вот я там и… Всё: и латынь, и греческий, и сестринское дело, всего понемножку… Так. Теперь я пойду в медпункт спать, а ты, если что, постучи в стенку. Если очень нужно будет. Увидимся, дитя мое, через шесть часов.
Это было вчера… Вчера? От этих шестичасовок путалось у Магдалы время, и хотя спать пока не хотелось, но как-то уже слегка заволакивало и белый день, и океанскую ночь. Магдала посмотрела на большие настенные часы. Обычно Роза всегда приходила точно вовремя, и сейчас еще было три минуты до полудня, просто Магдала устала. Ничего не нужно было делать, все клеточки в расписании дежурства она зачеркнула, да и читать снова начинать – бессмысленно, много ли за три минуты начитаешь. Так что она просто терпеливо, как кошка возле норы, сидела и глядела на стрелки. Загляделась так, что и полуденные склянки не сразу ее встряхнули. «Бамм-бамм… Бам-бамм… Бамм-бамм». Вот сейчас будет еще «блям» – это Роза.