Вблизи сильных мира сего
Шрифт:
Судьба-злодейка посмеялась над маршалом, прошедшим все войны.
2. Фидель Кастро, шахиня Сория и "примкнувшие" к ним
Это было зимой. Знаменитая тёмная борода Фиделя Кастро сливалась с чёрной норковой шапкой, которыми были тогда увенчаны головы высоких партийных и советских чиновников. Но и в этом непривычном головном уборе Кастро оставался самим собой. Никому из зарубежных гостей, каких мне доводилось сопровождать, не оказывали столь горячего и искреннего приёма.
Народное
Люди слушали и смотрели на Фиделя как на самую большую знаменитость, прощая его слабость говорить многочасовые речи. В сибирских городах, где морозы за тридцать, никто не покидал митингов. Но было и другое. Помню, в Киеве после посещения театра местные власти решили осчастливить высокого гостя обществом "гарной дивчины", роль которой исполняла актриса, естественно, проверенная и проинструктированная высшими инстанциями.
Ответственным за эту акцию был секретарь ЦК КПУ по идеологии (кажется, Маланчук).
На утро в вестибюле резиденции, где поселили Кастро, я слышал такую реплику раздосадованного секретаря КПУ:
— Ай, не в коня корм!
И этот прискорбный случай был, пожалуй, единственным, который выбивался из образа героического Кастро. Никто не мог понять, почему национальный герой свободолюбивой Кубы, штурмовавший крепость Монкадо, "спасовал перед украинской дивчиной?"
Меня поразило это особенно. Здоровенный мужик при таком харче и постоянной выпивке и… Ведь Фидель мой ровесник. Ему едва перевалило за тридцать. Благословенный возраст!
— Если такие конфузы оттого, что он Вождь и Герой, то лучше быть простым смертным, — злословили журналисты, сопровождавшие делегацию.
С тех пор минуло почти полвека. Смотрю на последние кадры съёмок кубинского вождя по ТВ. На острове Свободы теперь разрешено празднование Рождества. Кубинцы готовятся к встрече Папы Римского.
Невероятно! Да и Фидель уже не тот. Вылиняла смоль его бороды, поблёк некогда огненный взгляд, захрип громовой кастровский голос…
Такими же стариками стали все мы, кого тогда разрывала молодость. А иных уже нет, сошли под сени… Грустно конечно, но никакой трагедии… C'est la vie! Так и должно быть… Трагедия у тех, у кого нет детей и кто не слышит оправдывающих старость звонких голосов внуков.
Вожди и Герои часто лишены этих радостей, и им труднее.
Очень ярко высвечивается встреча с шахом Ирана Реза Пехлеви и шахиней Сорией в Сталинграде.
После запальной гонки с передачей отчётов и репортажей в Москву о прибытии делегации и её встрече в городе так приятно расслабиться и отдыхать несколько часов в сверкающих чистотой салонах волжского лайнера за бокалом доброго вина.
Дружеское общение налаживается моментально. Замкнутое пространство
Такое произошло у меня с молодым генералом из свиты шаха, который свободно говорил по-русски, так как учился в нашей военной академии. Выяснилось, что многие высшие офицеры в армии шаха получили военное образование в нашей стране.
— Это давняя традиция, — говорил молодой генерал, — учиться военному делу в России. Особую цену в нашей армии имеют офицеры, окончившие академию Генерального Штаба в Москве. Я тоже её выпускник…
Мы сидим на открытой палубе под тентом за столиком, на котором фрукты, напитки и лёгкие закуски. Предупредительный официант белой тенью скользит меж столиков, поправляя сервировку. Чтобы раззадорить генерала, задаю дурацкий вопрос:
— А отчего это вся свита при появлении шаха опускает глаза? Даже вы, военные…
— Нельзя, — улыбается мой собеседник. — На солнце смотреть нельзя. Шах – это солнце…
Наш пароход уже отвернул от первого шлюза Волго-Дона и идёт вверх по Волге.
Только что случилось ЧП, переполошившее всех гостей. Даже на нашу верхнюю палубу вышел шах Реза Пехлеви, очень стройный, по-военному подтянутый. За ним суетно семенит заскорузлый, тёмный, как огарок, Анастас Микоян – в то время председатель Президиума Верховного Совета, сопровождавший шаха.
Оказывается, порыв ветра сорвал с головы белолицей красавицы шахини Сории роскошную шляпу. Шляпа упала на лёгкую зыбь вспененной реки, и её понесло течением. Пароход тут же начал разворачиваться, но взбудораженные мощными винтами волны захлестнули головной убор шахини, и он пошёл ко дну.
Всё произошло так быстро, что на судне не нашлось смельчаков, которые бросились бы за борт и спасли шляпу её высочества. По палубам прошёл ропот: "В шляпе шахини дорогая заколка с бриллиантом! Сория очень расстроилась и тут же ушла в свою каюту!"
— Чепуха! — сказал мой собеседник-генерал. — Расстроилась шахиня не из-за какой-то заколки или броши. У неё этого добра горы. Опечалилась Сория из-за дурной приметы. Потеряв шляпу, береги голову!
И генерал, склонившись ко мне, поведал "тайну двора шаха".
Подданные его высочества в смятении. Зреет заговор. Шахиня в большой опасности. Мохаммеду Реза Пехлеви* уже тридцать семь, а у него до сих пор нет наследника. И виновата Сория. Народ ропщет… А тут этот случай со шляпой. Поневоле загрустишь.
Генерал отшатнулся от меня и, скрестив руки на груди, умолк.
— А может, не в Сории причина? — Теперь уже я склонился к его креслу.
— Нет… — отрицательно покачал он головой. — Проверено. И не раз. Сория…
— Проверяли в гареме?
— И на гареме тоже, — улыбнулся генерал. — У Мохаммеда всё о'кей! Шахиня виновата… Народ не доволен. Может всё плохо кончиться. А если с Сорией что случится – и до войны не далеко. Она – дочь влиятельнейшего в Иране человека. Богатейший клан…