Вчера я проснулась взрослой
Шрифт:
– Вам теперь и румян не надо. Кто только вас с такими красными щеками на танцах пригласит, не знаааю, – съехидничала Валя.
– Ты сама и намазала! Не зря в столовой угрожала! – выпалила Даша.
– Чей там гооолос из помойки? – протянула Валя. – Нужны вы мне.
– А ты чёто много выступаешь. Иди, куда шла, – цыкнула на неё Надя и добавила для всех: – Ну, девки, смотрите! Узнаю – косы повыдергаю.
Надю – рослую, крепкую девчонку – побаивались. Многие знали, что она занимается баскетболом, а потому –
Валя, тоже не из робких, – брала весом. Но с Надей предпочитала не связываться. Вот и сейчас она с полотенцем на плече, зубной пастой и щеткой в руке просто проплыла мимо, задрав нос.
Подруги вышли на улицу. Прохладный утренний воздух пах земляникой. Солнце играло с листвой – весело пробивалось и бликовало на водопроводных кранах, выстроившихся в шеренгу над длинным металлическим корытом умывальника.
Ледяная вода обожгла ладони и лицо, но сегодня это не раздражало мерзлячку Дашу. Согревала мысль, что самые авторитетные девочки приняли её в свою компанию. «И даже хорошо, что на их фоне я выгляжу бледненько – не конкурентка. Возможно, поэтому и взяли», – думала она.
8
На линейке Саша сунул сложенный в несколько раз клочок бумаги Мише в руку.
– Дашке передай, – шепнул он.
Тот отдал следующему. Записка пошла по рукам. Но где-то почтовая цепь прервалась, не доведя послание до адресата…
Председатель совета дружины огласил распорядка дня, и объявил об окончании линейки. Отряды строем двинулись в столовую.
– От кого это тебе записочка, Даш? – спросила Женя, ложкой разводя кругами масло и помогая ему таять в горячей манной каше.
– Какая записочка? Ты о чем?
Женя остановила ложку с кашей у самого рта.
– У тебя секреты от нас? Та, которую всем отрядом передавали на линейке.
– Нет у меня никаких секретов. И записки никакой нет.
– Это точно Валька, – сказала Надя, звякнув пустым стаканом из-под чая о край тарелки.
Из-за соседнего стола повернулся Саша.
– Что расшумелись, девчонки?
– Да у нас, кажется, паршивая овца завелась, – сквозь зубы прошипела Надя. – Дашке записка не дошла.
– Ёёёперный театр… – только и смог протянуть Саша.
– Случайно, не знаешь от кого она была?
– Случайно знаю, но не скажу – я ж не баба трепаться.
Подруги быстро доели, вышли и присели на скамейку в аллее, ведущей к павильону. Вскоре на дорожке появилась Валя. Она плыла животом вперёд, лениво переставляя ноги – довольная, раскрасневшаяся от дополнительно съеденных бутербродов с маслом, которые собрала у соседок по столу.
– Сидите, я сама с ней поговорю, – сказала Надя; встала со скамейки, шагнула Вале навстречу, преграждая дорогу.
– Чё какая разъярённая? – ничуть не смутившись, спросила та. – Плохо покормили что ли?
– Договоришься! Отдай записку по-хорошему, а то узнаешь, какая я, когда разъярённая.
– А у меня её нет.
Валя говорила медленно, также, как недавно шла. В голосе сквозили вызывающие нотки.
– Тебя обыскивать что ли? Я же знаю – это ты. И пастой девчонок мазала тоже ты.
– А если скажу, кто записку перехватил? – нехотя проговорила Валя.
Надя опешила.
– Врёшь?
– Скажу, и отвяжешься от меня навсегда, понятно?
– Отвяжусь, отвяжусь, давай резче!
– Вон носатая скачет, – кивнула Валя в сторону девочки, которая вприпрыжку проходила мимо, и окликнула: – Эй, Нино, поди-к сюда.
– Что за сбор? – игриво поинтересовалась та, щуря глаза под козырьком картонного корсета кепки без макушки.
– Веселишься? – язвительно спросила Валя.
– Что здесь ещё делать? Скоро на реку пойдем, здорово же!
– Ты записочку Дашке сначала отдай, а потом уж и загорай.
Нина замерла, вытаращив глаза.
– Дурочкой не прикидывайся, выворачивай карманы, – напирала Валя.
– Да нет у меня ничего, сами смотрите, – сказала Нина и демонстративно подняла руки вверх.
Валя бесцеремонно опустила руку в глубокий накладной карман, оттопырившийся на ситцевом сарафане Нины, и на глазах у изумлённой Нади извлекла скомканную бумажку
– Это ещё что?! – не менее изумленно воскликнула Нина.
– Ну, артистка! Не знает она.
– Да я правда не понимаю, как это там оказалась, – зашептала Нина дрожащими губами. Сквозь смуглую кожу на лице проступил багрянец. Руки задрожали.
– Вот, передай своей подружке, – сказала Валя, протягивая записку Наде. – И дай уже пройти – всю дорогу загородила.
Та отступила на шаг. Валя невозмутимо поплыла дальше.
Надя наотмашь ударила Нину по щеке. Та вскрикнула, схватилась за челюсть и, всхлипывая, побежала прочь.
Подруги послушно сидели на скамейке, боясь пошевелиться. Дашу, мирную по сути, сцена расправы привела в ужас. Надя подошла, победоносно вручила ей послание. Глядя на перекошенную гримасу на лице, сказала:
– Таких учить надо. Пусть спасибо скажет, что я её горбатый нос не выпрямила.
– А вдруг это правда не она? – пробормотала Женя.
– Она, не она – хватит уже нюни распускать. Давай, подруга, читай послание.
Даша хотела сделать это одна, но нарушить закон компании не решилась. Она развернула листок. Пляшущие печатные буквы предлагали: «Давай дружить. Оставь ответ под большим гладким камнем у лодочного причала».
– Вот так тихоня наша Дашка! – удивилась Надя. – Странно, что ухажёр не подписался. Может салага какой-нибудь из второго отряда.