Вчера я проснулась взрослой

Кортеж из шести «Икарусов» в сопровождении милицейских машин с мигалками и сиренами чинно пересекал город по центральному шоссе.

Маленьких и больших объединил священный дух каникул, и теперь они, припав к окнам, – кто руками, кто галстуками – радостно махали прохожим, оставляя их на целый месяц.

На трассе автобусы зазвучали. Не слаженное, но крикливо-радостное пение неслось до тех пор, пока кортеж не остановился

Первыми на «землю обетованную» неспешно сошли воспитатели и вожатые. Устроить высадку засидевшейся ребятни организованно – по-школьному, им не удалось. Со всех сторон доносилось:

– Выходим медленно!

– Спокойно! Спокойно!

– Девочек вперёд пропускаем!

Но дети неслись, перепрыгивая через ступеньки, толкались, натыкались друг на друга.

А стоило взлететь крыльям боковых багажников – началась полная неразбериха. Кто-то не мог узнать чемодан, другие, не в силах поднять свою поклажу, сидели на ней и «дули губы».

В суматохе от автобуса к автобусу бегал невысокий, сухонький человек с рупором в руке. Незаметная внешность не мешала начальнику лагеря выделяться из толпы деловитостью.

– Владимир Иваныч! Владимир Иваныч! – звали со всех сторон.

Оценив, что на три отряда малышей не хватит воспитателей и вожатых всех вместе взятых, он поднялся на ступеньку автобуса и скомандовал в рупор:

– Поручение первому, второму и третьему отрядам! Дружно берём чемоданы малышей и несем в павильоны!

– А почему мы!? Они что особенные!? – выкрикнул кто-то.

– Всем, кто помогал – мороженое на полдник!

В считанные минуты центральная аллея превратилась в «муравьиную тропу».

Справившись с заданием, первый отряд бесформенной толпой повалил по той же аллее за вожатой Соней. Даша с большой дорожной сумкой шагала рядом, время от времени искоса поглядывала, но заговорить не решалась. «Какая же она красивая – просто идеал!», – подумала она, оценив и короткую стрижку с кокетливыми шоколадными завитками, и мягкий загар на без того смуглом лице, и выразительные оленьи глаза.

Потом стала осматриваться по сторонам, удивляясь, как всё отличается от лагерей, где она отдыхала раньше. Повсюду разбиты причудливые цветники. Длинные щитовые павильоны выкрашены в яркие цвета. Ровно подстриженная живая изгородь обрамляет не только центральную аллею, но все дорожки, ведущие к корпусам, столовой, медпункту, веранде, даже к хозяйственным постройкам.

Третье лето подряд «Альбатрос» набирал советско-польский отряд – особенный по возрасту и требованиям. Попасть в него удостаивались чести шестнадцатилетние хорошисты.

Рассматривая Дашин августовский день рождения, комиссия решила, что девушке хотя ещё и не шестнадцать, но меньше-то всего на месяц, а безупречная успеваемость вкупе с примерным поведением полностью удовлетворяют критериям отбора.

«Ураааа! Я в числе счастливчиков!» – ликовала тогда Даша. Но радужная эйфория испарилась, когда в автобусе она увидела девчонок из отряда. На их фоне почувствовала себя взъерошенным цыплёнком среди пёстрых, пышнохвостых хохлаток.

«Они старше-то всего на год, а выглядят, как выпускницы. Да ещё эта боевая раскраска на лицах, короткие обтягивающие юбки, босоножки на каблуках. Зачем же они так вырядились?» – думала Даша, наблюдая, как те чуть ли не волочат по земле огромные баулы и чемоданы, сгибаясь под их тяжестью.

– Вот и наш павильон, – сказала Соня, останавливаясь около спального корпуса травянисто-зелёного цвета.

У входа Даша посторонилась, чтобы пропустить ребят с большой поклажей. Собрав мотающиеся по шее кудряшки в кокетливый хвостик и перетянув резинкой, вошла следом.

В длинном коридоре под указателями с надписями «ЧЕМОДАННАЯ – Д» и «ЧЕМОДАННАЯ – М» невидимый магнит растаскивал девчонок и парней в разные стороны.

Даша влилась в свой поток, успев заметить, что со стороны мужской половины пружинистой походкой шагает худощавый, темноволосый парнишка; крутит на пальце кольцо с ключами, что-то напевает себе под нос.

Сделав пару шагов, она почувствовала, как тяжёлая сумка полегчала, а потом и вовсе ускользнула из её руки.

– Ой! – вырвалось от неожиданности.

– Помогу? – задорно спросил незнакомец.

– Уже помогаешь. Или мне показалось? – скромно улыбнувшись, ответила она.

До чемоданной оставалось всего ничего, но Даше было приятно, что лагерная смена ещё только планировала начаться, а на неё уже обратил внимание парень, да ещё такой симпатичный.

– Даш, ты точно из первого отряда?

– А ты откуда знаешь, что я Даша? – удивлённо спросила она.

– Умею мысли на расстоянии читать, – не раздумывая, выпалил провожатый.

– Ааааааа, вот я чудная! На сумке же бирка с моим именем.

– Ну, раз уж ты такая догадливая, может угадаешь, как меня зовут?

– Лишена дара ясновидения, вот досада, – иронично ответила она.

– Молодец, можешь удар держать! – похвалил он, забрасывая сумку на среднюю полку стеллажа, и добавил таинственным шёпотом: – За это, так уж и быть, сообщу секретную информацию – меня Вадик зовут.

Оба прыснули смехом. Солнечный лучик подхватил и тоже улыбнулся, отскочив от металлической «молнии» Дашиной сумки, когда та стала её расстёгивать.

– Ты что, тоже в этом отряде? – спросила она, доставая необходимые на первое время вещи.

– Это ты – тоже. А я в этом отряде уже третий год! – нацепив на лицо гримасу достоинства, ответил Вадик.

– Как третий? Тебе уже третий год подряд шестнадцать?

– Ну, молодец, Дашка! Тебе, я смотрю, только попадись на язык. Разумеется – нет. Мало того – я и не отличник, а самый натуральный лоботряс. Просто у меня здесь дядька плавруком работает, меня с собой с детского сада берёт. Когда поляки стали ездить, мне пятнадцать было. Вот с тех пор и пристраивает в первый отряд.