Вчерашний шпион
Шрифт:
— Что поделаешь! Мне нужно еще разок связаться… — добавил я.
— Пожалуйста, пожалуйста! Только не забывай, радость моя, что это стоит денег! — ответил тот же голос снизу.
— «Р-р-радость моя», — передразнил Шлегель и зло сплюнул. — Впервые встречаю мерзкую подслушивающую систему, да еще в платье с блестками! — Затем он положил на кровать небольшой пластиковый чемоданчик и принялся его открывать. То, что находилось внутри, внешне очень напоминало вмонтированную в кожух обычную портативную пишущую машинку. На самом же деле это был коуплер — новейший блок акустического сопряжения сигналов. Произведя какие-то нехитрые манипуляции, Шлегель
— Есть какие-нибудь новости по той девушке? Нашли ее тело или хоть какие-то следы? — спросил я, пока он был занят своим делом.
Бросив на меня короткий взгляд, Шлегель разочарованно щелкнул языком и сказал:
— Чуть позже я поинтересуюсь, что известно по этому поводу в отделе, занимающемся пропавшими без вести.
Напечатав свое сообщение до конца, он набрал телефонный номер в Париже. В ответ на вопрос абонента на противоположном конце провода он назвал свою настоящую фамилию. Я понял, что это делалось им намеренно, чтобы снять любые проблемы на тот случай, если бы ему пришлось звонить из какого-нибудь другого отеля, где мог быть зарегистрирован его паспорт. Со словами «Даю замес!» он положил телефонную трубку в соответствующее ее форме углубление на аппарате и нажал кнопку «Передача сообщения». Благодаря этому устройству напечатанный им текст был передан по телефонной линии в закодированном виде с приличной скоростью — 30–40 знаков в секунду. Довольно скоро таким же образом в нашу сторону поступил и ответ, с той лишь разницей, что теперь аппарат автоматически его раскодировал и распечатывал на узенькой ленте простым телеграфным языком. Шлегель не спеша прочитал текст сообщения и что-то недовольно буркнул себе под нос. Затем он положил трубку на телефонный аппарат и нажал на своем блоке кнопку «Стирание памяти».
— Черт знает что! Ты спрашиваешь этих молодцов о времени, а они отвечают, что у них-де какие-то трудности с поиском архивных материалов! — фыркнул Шлегель, как бы рассуждая сам с собой.
Не показав мне сообщения на ленте, он небрежно скомкал ее и поджег. Хотя того и требовали инструкции, но эти его действия совсем не располагали меня делиться с ним оригинальной версией гибели девушки, которую предложил мне Стив Шемпион. Тем не менее я не стал становиться в позу и подробно проинформировал его о моей встрече с Шемпионом.
— Он совершенно прав! — сказал Шлегель. — Этот парень хорошо знает, что мы не стали бы ходить вокруг да около, имей на руках неопровержимые доказательства. Кроме того, даже если он и объявится в Соединенном Королевстве, то я очень и очень сомневаюсь в том, чтобы департамент дал свое согласие на его задержание.
— Но ведь это он убил ту девушку… — еще в некотором сомнении попытался я заключить.
— А этот его «фонарь»? Не на столб же он налетел!
В ответ я только понимающе кивнул головой. Синяк под глазом Шемпиона был совершенно очевидно результатом сильного удара, который нанесла ему девушка во время борьбы. А две небольшие царапины на его щеке точь-в-точь напоминали те, что мы нашли на стене в его квартире около кровати. Все это время, как я не пытался избавиться от мысли о виновности Шемпиона в этом преступлении, она с удивительным упорством вертелась в моей голове.
— Ты говорил мне, что Шемпион был в свое время классным шпионом. Может и так, только я тебе скажу, что это битая карта. А поскольку он теперь обляпался со всех сторон, я тем более не собираюсь восхищаться им. Этот Шемпион — скотина, самонадеянный подонок… Пусть он только
— Пожалуй, вы правы… — согласился я с ним.
— Так ты говоришь, что у них здесь целая организация?
В ответ я только неопределенно пожал плечами. Затем я его спросил:
— Я вижу, у вас новый коуплер?
Шлегель гордо хлопнул по корпусу аппарата и сказал:
— Я могу с этой малюткой подсоединиться к терминалу любого компьютера. На прошлой неделе с его помощью я работал по телекоммуникационной сети ЦРУ прямо из обычной телефонной будки. А на днях собираюсь получить кое-какую информацию из лондонского «Дейта Банка»!
— То есть Лондон выдает вам информацию прямо по этой аппаратуре?
— Ну да! Но только не сюда, здесь все же опасно. Тут эта «куколка» внизу… — Шлегель многозначительно кивнул в сторону двери. — Ну ладно, мне пора уходить.
— Переговорите с Принцессой, хотя бы накоротке, — попросил я его, — а иначе она забросает меня бесконечными вопросами.
— Ладно, давай, только ненадолго.
— …Да, вы, вероятно, правы насчет Шемпиона. Люди со временем меняются, — протянул я, как бы соглашаясь с его словами.
Мы спустились по узкой скрипучей лестнице на первый этаж. Я открыл боковую дверь с надписью «Не входить», и мы оказались в небольшом баре.
Сквозь тростниковые занавески было видно, как солнечные зайчики резво бегали по обшарпанной стене дома на противоположной стороне аллеи. В самом же баре было довольно сумрачно. Старинного вида настольная лампа, стоящая в дальнем углу бара, озаряла своим золотистым сиянием стройные ряды бутылок за стойкой. Там же сидела и Принцесса, занятая какими-то расчетами в приходной книге.
— А, Чарли! Иди-иди сюда, дорогой, садись вот рядом, — затараторила она, хотя взгляд ее неотрывно буравил полковника Шлегеля.
Я покорно сел на указанный мне высокий стул у стойки бара. Шлегель расположился рядом со мной. Я залихватски обнял Принцессу и чмокнул в густо нарумяненную щеку.
— Отстань, бесстыдник! — взвизгнула она.
Неизвестно откуда вынырнула молоденькая официантка и с дежурной улыбкой остановилась напротив нас, всем своим видом показывая, что готова налить нам что-нибудь подороже.
— «Ундерберг» с содовой, — не задумываясь заказал Шлегель.
— А для Чарли налей виски, — распорядилась за меня Принцесса. — Впрочем, налей-ка и мне тоже.
Девушка со знанием дела расставила перед нами наполненные бокалы и, не вдаваясь в излишние вопросы, отнесла все это на мой счет. Краем глаза я заметил, что Шлегель при всей внешней раскованности носком своего ботинка неотрывно прижимал к стойке бара свой коуплер на тот случай, чтобы его не увели.
— Слушай, Чарли, а твой друг знает, что ты был здесь, в этом доме, еще во время войны?
— Да, конечно, знает…
— Какой еще войны, Чарли? — недоуменно переспросил меня Шлегель.
Принцесса при этом сделала вид, что ничего не расслышала. Она непринужденно отвернулась, чтобы посмотреться в старое, засиженное мухами зеркало и слегка подвести тушью глаза.
— Неплохие были тогда времена, правда, Чарли? Хотя, конечно, было и плохое, и хорошее… — как ни в чем не бывало продолжила она, вновь повернувшись к нам лицом. — Мне часто вспоминаются те вечера, когда мы собирались у этой стойки. А там, по побережью, в это время рыскали немецкие патрульные наряды. Оружие, которое мы прятали в моем подвале, рация в пустой винной бочке… Боже мой! Как мы тогда рисковали!