Вдали от дома
Шрифт:
Мужчины в большинстве своем занимались тем, для чего и был организован поселок. Ежедневно они выбирались на Полигон, чтобы к концу дня сдать трофеи в факторию и получить талоны на кормежку, а также на пополнение экипировки. В последнем случае действовала система баллов, начисляемая в зависимости от ценности трофеев. Точнее, от того, насколько ценными сочтет их предводитель.
Так в отношении рядового искателя действовало нечто вроде закона естественного отбора. Суть оного заключалась в том, что патологическому неудачнику, не сумевшему добыть ничего полезного, но профукавшему всю амуницию до последнего патрона, в конце концов, не оставалось ничего, кроме
Альтернатива была еще хуже: пойти на Полигон безоружным и попытаться принести оттуда нечто полезное. Вероятность благоприятного исхода такой авантюры даже не стремилась к нулю — она строго равнялась ей. Притом, что решиться на нее за всю историю поселка успела не одна сотня несчастных.
Брыкин принял правила здешней игры если не с восторгом, то хотя бы с осознанием их необходимости. Поселок искателей виделся ему не то как несколько необычная братва, не то как коммерческая фирма, но уж точно не благотворительная организация или пункт выдачи гуманитарной помощи. В дополнение к естественному отбору здесь действовал закон взаимной выгоды: еще один закон, который остался в этом мире. И следование которому способствовало, а не препятствовало выживанию.
Разумеется, до полного довольства Хриплому было далеко. И виной тому были не терзания морального порядка, а пресловутая жаба — что, если верить поговорке, должна была передушить уже большую часть человечества. Из разговоров с новыми коллегами-соседями Георгий Брыкин узнал, что за пределами поселка существуют и другие населенные пункты… а, главное, в них наличествуют даже товарно-денежные отношения, почти полноценные.
Это знание и призвало для Брыкина жабу, упомянутую выше. Очень быстро землянин сообразил, что находки с Полигона Рыжий Квайл сбывает отнюдь не за талончики и баллы. И едва ли тратит всю выручку исключительно на провиант и на амуницию для подчиненных. Хоть фирма это, хоть братва, а главарь-директор-предводитель в любом случае не упустит возможности погреть руки за ее счет.
Впрочем, все эти подозрения никак не повлияли ни на дисциплину Брыкина в новом коллективе, ни на его добросовестность. Уже в первый день землянин вновь вызвался идти на Полигон, а вернулся оттуда с полным мешком деталей и обломков, среди которых встречались и ценные находки.
При этом для новичка Хриплый сработал предельно экономно: он не израсходовал полностью даже тот минимальный боекомплект, что был дан ему, так сказать, авансом. Нехитрое же ремесло искателя землянин освоил на второй, максимум, на третьей вылазке. Когда полезных находок у него стало больше, а никому не нужного хлама — наоборот.
Что касается женщин, то их роль в поселке была вспомогательной: что-то вроде обслуживающего персонала. На них ложились такие задачи как приготовление пищи, уборка и, как ни странно, техобслуживание. В частности, две технически подкованные и сильно курящие мадамы лет сорока работали в мастерской при арсенале. Где они починяли оружие, пострадавшее в очередной вылазке.
Что касается Руфи, то она сама напросилась в столовую, поскольку в свое время, еще дома, научилась прилично готовить. Впрочем, в этом мире талант юной Зеленски не имел возможности раскрыться в полной мере. По той простой причине, что провиант, поставляемый людям Рыжего Квайла, состоял главным образом из овощей и мяса животных — тех, которые приспособились к здешней экологии и выращивались местными крестьянами. Некоторое разнообразие вносили консервы, изготовленные еще до Размежевания и извлекаемые
Надо ли объяснять, что блюда, приготовляемые из подобного «ассорти», с одной стороны не были лишены питательности, а с другой, как ни печально, выходили на редкость неаппетитными. Вдобавок запах, что царил на кухне и во всем столовом бараке в процессе приготовления, был таков, что с непривычки и вовсе отбивал аппетит.
Хотя, с другой стороны, на искателей, проползавших весь день по пересеченной и крайне негостеприимной местности Полигона, привычные критерии аппетитности не распространялись.
Так прошло недели две, а может и все три. Руфь Зеленски и Георгий Брыкин вроде бы освоились в чужом мире, вписались в новый коллектив. Планы проникнуть вглубь Полигона и добраться до артефакта Создателей все откладывались и откладывались на потом. И продолжали бы откладываться, пройди очередной вечер в поселке по-другому…
Все больше людей хотело жить в праздности и достатке. И все меньше — умирать от непосильного труда или погибать в сражении. И однажды люди придумали машины: искусственные существа, предназначенные для облегчения жизни. А где-то могущие даже заменить людей.
Первые машины были просты; их мог собрать чуть ли не каждый взрослый человек. Эти машины полностью зависели от людей и давали оным лишь некоторые преимущества. Благодаря первым машинам люди могли выращивать больше еды, делать больше полезных вещей, и, конечно же, быстрее и вернее убивать себе подобных.
Поколение за поколением создавались все новые машины. И все меньше сил требовалось от людей, чтобы выжить и прокормить себя. Все больше люди зависели от машин — и все меньше машины зависели от людей.
Машины перестали требовать постоянного управления; потом они научились изготовлять себе подобных, и, наконец, обрели свойство самообучения. С тех пор-то они не нуждаются в людях — ибо даже улучшать и совершенствовать себя они могут сами. И по сей день на оставшихся в мире заводах днем и ночью идет создание новых и новых машин.
«Сказание о Размежевании» из архива Ордена Некротехов.
В поселок Брыкин вернулся в составе целой группы из шести искателей, ни один из которых не мог пожаловаться на безуспешность вылазки. По пути Хриплый не удержался от того, чтобы поведать коллегам о встрече со Стальным Червем. За это он удостоился похлопывания по плечу и одобрительной реплики от самого Дрея — старожила и почти легенды среди искателей поселка.
«Поздравляю! Считай, настоящим искателем стал!».
Стоит уточнить, что «старость» Дрея было весьма относительным понятием. По возрасту он был даже помладше Брыкина; другое дело, что стаж его работы на Рыжего Квайла равнялся аж двум годам — больше, чем у любого другого искателя в поселке. Или всего двум годам, если мерить трудовой стаж земными мерками.
Судя по всему, на искательском поприще работники не задерживались. Кто-то из них погибал в очередной вылазке, а кто-то, как видно, уходил сам. Когда ему надоедало работать на дядю за паек и с каждодневным риском в придачу. В какой бы заднице вроде бы ни пребывал этот мир, а люди в нем не сильно отличались от землян. Они так же хотели для себя лучшего и стремились к оному изо всех сил.