Вдали от дома
Шрифт:
Зато когда жажда была утолена, Руфь вернулась к основному своему занятию — а именно поиску выхода из этого мира. Следуя зову маленького черного кубика, она сперва покинула дом Артура, затем спустилась на землю, а потом и вовсе вышла за пределы города.
Правда, покидать Тропический Рай в одиночку, бросая в нем и Брыкина, и Санаева, девушка, конечно, не собиралась. Даже притом что не испытывала особой симпатии ни к тому, ни к другому. В конце концов общий интерес сплачивает лучше всякой симпатии, так что пока Руфь вздумала просто разведать
На счастье даже за городом ни трудностей, ни тем более опасностей на ее пути покамест не обнаружилось. Даже местность не выглядела дикой и больше походила на сад или парк. Деревья Руфи попадались все больше невысокие и редко стоящие; через заросли густой травы пролегала тропинка, вымощенная маленькими деревянными дощечками.
Держась этой тропинки девушка вскоре увидела и предполагаемую цель своего пути: еще одно каменное сооружение. Только в отличие от жутких геометрических монстров из города джунов, форму оно имело довольно тривиальную — что-то вроде усеченной пирамиды. Из-за чего, после упомянутого выше города, смотрелось несколько непривычно.
По мере приближения, Руфь заметила первое препятствие на пути к пирамиде — овраг… правда, небольшой и пересеченный узким висячим мостом. Подобные мосты, надо сказать, вызывали у юной Зеленски стойкую неприязнь, изрядно приправленную страхом.
Хоть лично пользоваться ими девушке ни разу не приходилось, Руфь приобрела эту неприязнь благодаря фильмам о приключениях в джунглях. Редкий режиссер, снимая подобные картины, отказывал себе в садистском удовольствии оборвать такой мостик по любому поводу… и без повода даже. Причем сделать это не иначе как на пути главного героя, чтобы тот приложил массу усилий, стараясь не сорваться в пропасть.
Впрочем, из двух зол, как известно, выбирают меньшее. И ради даже маленького шанса вернуться домой Руфь была готова потерпеть в том числе и пользование таким вот страшноватым мостом. Тем более что здешний овраг был не чета киношным.
А вот препятствие номер два не сулило такой же легкости в преодолении; начать с того, что собою оно представляло воина — высокого джуна с копьем наготове. И который едва ли находился у моста по собственной воле, равно как и был поставлен к нему в качестве украшения.
Предчувствия не обманули Руфь: едва заметив ее приближение, воин мгновенно согнал с себя скучающий вид, подобрался и крепче схватился за копье. В общем, повел себя так, словно хрупкая девушка представляла для него хоть какую-то угрозу.
— Стой! — крикнул он навстречу приближающейся Руфи, — путь к Заброшенному Храму запрещен. Особенно для чужаков и бледных.
— Заброшенный Храм? — переспросила девушка с притворным удивлением. Тем самым она попыталась спровоцировать воина на словоохотливость… и отчасти это у нее получилось.
— Заброшенный Храм, да, — воин небрежно указал рукой на усеченную пирамиду, — его основали давным-давно… как,
— А кто основал-то? — изо всех сил Руфь старалась выглядеть глупее, чем была на самом деле. Она делала удивленные глаза, пыталась задавать вопросы на уровне ребенка-почемучки, да таким же голосом. И как внутренне ни раздражало девушку такое занятие, она понимала — надо. Иногда надо пройти в том числе и через подобные игры. Потому как цель оправдывает если не любые средства, то уж собственные-то мучения — точно.
Руфь знала: подобное поведение просто-таки провоцировало собеседников на ответ, рождая в них желание если не помочь несчастной дурочке, то уж хотя бы почувствовать себя рядом с нею шибко умным. Самоутвердиться таким вот своеобразным способом. Не случайно же многие сверстницы Руфи охотно брали эту манеру на вооружение, а особо успешные так и вовсе делали окружающих чем-то средним между марионеткой и наркоманом. Особенно при этом рисковали представители «сильного пола»: те прямо как на героин подсаживались на возможность и впрямь почувствовать себя сильным. На возможность, довольно редкую в цивилизованном обществе.
Впрочем, как оказалось, от подобного искушения не имеют стопроцентного иммунитета даже дикари. По крайней мере, этот конкретный дикарь, что с копьем дежурил у моста.
— Кто основал? Конечно же те, кто жил здесь до джунов, — он усмехнулся наивному вопросу.
— А что с ними стало? — спросила Руфь, — с теми, кто жил до вас?
— Как — что? Могучий и грозный Сед-Рагава уничтожил их. Сколь бы ни были велики наши предшественники, а перед божественным гневом не смогли устоять и они.
— А город? Город тоже основали те, кто жил здесь до вас? — не отставала юная Зеленски. А воин явно уже начал терять терпение.
— Ага, — ответил он уже без всякой охоты, — не представляю только, как… А теперь — проваливай; хватит мне докучать.
— То есть… не пропустишь? — недовольно вопрошала Руфь, — даже несмотря на то что я… в друзьях у самого сына Сед-Рагава.
— Тем более не пропущу, — ответ воина прозвучал как-то ворчливо, — так называемый «сын»… я больше верю вождю, чем верховному жрецу. А вождь говорит, что это все обман. Что вы, бледные, просто пытаетесь захватить над нами власть. Или помогаете захватить власть Варияк-Чорею. И для этого вместе дурите народ.
— А что еще… сказал вождь? — насторожилась, заинтересовавшись, Руфь.
— Да то, что властвовать вам недолго, бледные! — заявил воин торжествующе. Скоро Вай-Таял-Рагил закроет вашу лавочку. А теперь — проваливай!
— Охотно, — немедленно согласилась Руфь. И, как могла быстро, зашагала назад в город.
Все трое вновь собрались в доме Артура уже под вечер. Слово взял Брыкин, на правах старшего… но почти сразу поспешил передать его Руфи — кивком в ее сторону и расхожей фразой: