Вдали от Рюэйля
Шрифт:
Они уселись, прохрустели печеньем, выпили, и Люлю Думер, распарив желудок неразбавленным марком[7], внезапно почувствовала себя ну совершенно в своей тарелке. Де Цикада расстелил зеленую скатерть и раскрыл колоду карт.
— Жалко, что она не умеет играть в белот, — произнес де Цикада.
— Ну не в батай[8] же играть, — сказала Тереза.
— Она наверняка и в бридж не умеет, — произнес де Цикада.
— Нет, мсье, — ответила Люлю Думер.
— Как и я, — сказала Тереза. — Всякий раз,
— Ты — лентяйка, — сказал де Цикада, тщательно перемешивая карты. — Ну так что будем делать?
— Я могу вам погадать, — предложила Люлю Думер.
— Ты умеешь? — спросила Тереза.
— Да.
— Я тоже, — призналась Тереза.
— Этот талант ты от меня скрывала, — заметил де Цикада, передавая карты Люлю Думер.
— Кому сначала? — спросила Люлю Думер.
— Ему, — ответила Тереза.
— Мне, — подтвердил де Цикада.
— Снимите три раза левой рукой, — сказала Люлю Думер.
— Снял, — сказал де Цикада.
— В последний раз было всего две карты, — заметила Тереза.
— Ничего, — ответила Люлю Думер.
— Я в таких случаях прошу снять заново, — сказала Тереза.
— У каждого свой метод, — сказал де Цикада. — Не сбивай ее.
— Это вы, — объявила Люлю Думер, вытаскивая червового короля.
Де Цикада кивнул.
— Блондинка, — продолжала Люлю Думер. — Тридцать пять лет. Профессия? Ну-ка посмотрим. Белошвейка? Нет. Ага, бубновая восьмерка: она держит парикмахерскую.
— Вы узнали все это из карт? — спросил де Цикада.
— Она тебя сразила наповал, — сказала Тереза.
— Сходится? — спросила Люлю Думер.
— Я действительно знаю одну даму этой профессии, — ответил де Цикада.
— Продолжим. Червовая десятка: вы ее любите. Червовая девятка: безумно. Пиковая девятка: она вас не любит. Крестовая семерка: неужели это ваша дама?
— Продолжай, — сказал де Цикада.
— Бубновая восьмерка: она любит другого человека. Бубновая дама: черт, ничего не понимаю! Это женщина!
— Не понимаешь?! — воскликнула Тереза. — Понять не трудно, просто ты еще слишком молода.
— Из того, что ты рассказала, ничего нового я не узнал, — произнес де Цикада.
Люлю Думер смешала карты.
— Не обижайся, — сказал ей де Цикада.
— Можно разложить заново, — сказала Тереза.
— Теперь ваш черед, — предложила ей Люлю Думер.
— Спасибо, — сказал де Цикада. — С меня довольно.
— Тогда мне, — сказала Люлю Думер.
Тереза попросила ее сдвинуть карты левой рукой всего один раз. Она читала карты по-другому. Де Цикада молча и мрачно курил, а Тереза вещала об утраченных предметах, доброжелательных дальних родственниках, выгодных путешествиях и болезнях, на которые не стоит обращать внимание. В общем, все оказалось не так уж и мрачно.
— Не так уж и весело, — промолвил де Цикада. — Да и как предсказание жизни может быть веселее самой жизни? На два дня раньше или на три месяца позже, одна и та же тягомотина. Когда играешь, ненадолго забываешь об этом, но если игра лишь напоминает о прошлых неудачах, ну ее к чертям собачьим!
— Просто в ваших картах оказались пики, — сказала Люлю Думер.
— Ну что, Лу-Фифи, тогда, может, сыграем в экарте[9]? — предложила Тереза. — Вдвоем.
— Мне уже не хочется.
— Вы меня рано прервали, — сказала Люлю Думер. — Может быть, дальше пришли бы хорошие карты.
— Может быть.
— Похоже, вы мне не верите.
— Лу-Фифи не верит, — вмешалась Тереза, — это из-за его болезни.
— А что с вами? — спросила Люлю Думер.
— Онталгия[10], — ответила Тереза.
— Он — что?
— Онталгия.
— А что это такое?
— Экзистенциальная болезнь, — ответила Тереза, — похоже на астму, но только более изысканная.
— Вы здорово подкованы по этой части, — сказала Люлю Думер.
— Это он мне все объяснил.
Де Цикада набивает трубку и закуривает. Его движения основательны и размеренны. Люлю Думер наблюдает за ним, а Тереза начинает раскладывать пасьянс.
— Ты откуда? — спрашивает она у Люлю.
— Из Танкарвиля[11], под Гавром.
— А-я-ис-Пари-и-и-жа, — растягивает Тереза.
Де Цикада степенно вынимает изо рта свою трубку. Он произносит:
— Из Парижа, что близ Понтуаза[12].
Выдав это, он важно вминает свой мундштук обратно в рот.
— Я ездила в Гавр один раз, — говорит Тереза, — посмотреть на море и на корабли. Забавно.
Де Цикада выдавливает изо рта свой наргиле:
— Вот именно что забавно.
Де Цикада обратно вдавливает свой чубук.
— А вот я, — говорит Люлю Думер, — представьте себе, я тоже была там всего один раз, чтобы сесть на поезд до Парижа. Я даже моря не увидела.
— А вот я, — говорит Тереза, — я знаю в Рюэйле таких людей, которые никогда не видели собор Парижской Богоматери.
Де Цикада вытаскивает свою носогрейку, отводит ее на несколько миллиметров ото рта и, выпустив дым, подтверждает:
— Точно.
Затем вновь стискивает губами свой курительный прибор.
— Здесь, в вашей дыре, не развлечешься, — говорит Люлю Думер.
— Место тихое, ничего не скажешь, — соглашается Тереза. — По воскресеньям — кино. А если захочешь потанцевать, то можешь доехать до Сюрен[13], там готовят мидий, и картошка фри вкусная. А что тебе еще надо? Я налью еще по одной?
Де Цикада утвердительно склоняет голову. Тереза снова наполняет рюмки.
— А еще есть музей, — продолжает она, — в Мальмезоне[14]. Там полно всяких штук времен Императора. Именно туда он заслал свою Жозефину, когда она начала его доставать. Все ж какой мерзавец этот Наполевон, хотя мужики все такие. Принесут в жертву бедную женщину, лишь бы добиться почета, и даже не задумаются. Поэтому я тебе и говорю, мы, женщины, никогда не должны доверять типам с амбициями; рано или поздно такой обязательно бросит.