Вдоль по памяти. Люди и звери моего детства. Бирюзовое небо детства. Шрамы на памяти
Шрифт:
Работа монтеров превратилась в непрерывный праздник для всего села. Молодухи побойчее, то ли в шутку, то ли всерьез, интересовались, нет ли в бригаде холостых монтеров. Это было актуально, так как в табели о сельских рангах монтер вдруг встал в один ряд с киномехаником, оставив позади себя престижную профессию шофера.
В середине октября всех попросили после обеда быть дома. Монтеры разбрелись по всему селу, каждый на своем участке. Загудел двигатель, прогреваясь. Сначала опробовали подключение фонарей, подключенных через один столб. Все оказалось в порядке. Затем подключили остальные линии. В домах стали зажигаться
К концу дня испытание завершили. Как только начало темнеть, включили уличное освещение. Вся ребятня высыпала на улицу. Кричали "ура-а", взявшись за руки. Бегали почти до полуночи. Вернувшись домой, я с трудом узнал комнату. Она была залита ярким светом, исчезли темные углы и черные тени.
– Играть буду целый день, а уроки уже можно делать и вечером, - мелькнула важная мысль.
Жизнь в селе сразу изменилась. Стало еще труднее загонять ребятню домой по вечерам. Окна домов ярко светились допоздна. Вначале это было непривычно после тускло-желтых отсветов в окнах от керосиновых ламп. По вечерам я стал чаще открывать книги. Стал смотреть и старые учебники брата. Там все было скучно и непонятно.
Однажды пионервожатая, исполнявшая еще и должность школьной библиотекарши, дала мне тонкую, но большую, ярко разукрашенную книгу. На обложке было написано: "А.С.Пушкин. СКАЗКИ". Если в начале книгу я читал медленно, то закончил читать ее бегло. Я читал стихи-сказки бесчисленное количество раз, пока мама не увидела, что переворачиваю страницы, но в книгу не смотрю. Я нечаянно выучил книгу наизусть.
Благодаря электричеству, я приохотился к чтению так, что меня с трудом отрывали от книги для того, чтобы пообедать. Скоро я нашел компромисс. Сев обедать, я ставил перед собой книгу, опирая ее на раскладное зеркало или буханку хлеба. Неудобно признаться, но эта, как принято говорить, вредная привычка сопровождает меня всю мою жизнь. До сих пор.
Подача электроэнергии в каждый дом, говоря современным языком, была лимитирована. Счетчиков электроэнергии не было и в помине. В каждом доме не должно было быть больше, чем две лампочки и одна розетка. В конце каждого года при расчете в бухгалтерии высчитывали плату за потребленную электроэнергию. Об электроутюгах сельчане только слышали, в основном от демобилизованных солдат. Зато стали привозить из Могилев-Подольска и Черновиц электроплитки. Появились, так называемые, патроны-жулики.
Как только кто-то включал электроплитку, у соседей мгновенно становился тусклым свет электроламп. Ревизионная комиссия не зевала. Вычисляли и хватали за руку расхитителей электроэнергии очень оперативно. Плитка изымалась, назначался штраф, который так же в конце года удерживали из оплаты за трудодни.
Следующим этапом наказания было отключение электроэнергии. Делалось это очень легко. Электромонтер с помощью когтей поднимался на столб и перерезал перемычку предохранителя.До сих пор я помню ревущего белугой мужика, судьба подачи электроэнергии которому решалась тогда на заседании правления колхоза.
Однажды отец привез моток длинной черной проволоки, которая называлась "гупер" со штепселем и патроном. На бытовом сленге сегодня это называется переноской. Он протянул ее в сарай, где жила наша корова. Мама стала доить корову при электрическом свете.
Перед свадьбами, проводзенями (провожаниями в армию) и другими сельскими торжествами приходил электромонтер со скатанным проводом на плече. Он подключал электроосвещение огромных брезентовых палат прямо от столбов. Вначале от оплаты за дополнительное освещение освобождались семьи призывников, уходящих в армию.
Затем, было вынесено решение об освобождении от оплаты электроосвещения на время свадеб и крестин. Это довольно мудрое решение принято было считать подарком от всего колхоза.
Наряду с радио с питанием от батарей, стали появляться сетевые радиоприемники. В начале пятьдесят четвертого отец купил в Могилеве сетевой радиоприемник АРЗ. Мы стали слушать "Последние известия," "Театр у микрофона", "Пионерскую зорьку". По радио разучивали песни. Я до сих пор помню слова некоторых песен, разученных по радио: "Ой рябина кудрявая", "Шахтарочка" и "Верховина" на украинском языке,
Мы стали "профессионалами" в электротехнике. Киноаппаратуру в клубе подключили к розеткам. Но мы бодро шагали в ногу с научно-техническим прогрессом. Когда перед фильмом начинали показывать киножурнал, всеобщий кумир пацанвы Нянэк (Валерий Семенович Паровой) спешил в школу.
Деревянный коридорчик школы всегда был открытым. Замок висел на двери, ведущей в длинный коридор. Нянэк вскакивал на перегородку и, держась одной рукой за раму, другой просовывал в просвет патрона от лампочки металлическую часть ученической ручки, держа ее за деревянный отрезок. Вспыхивал ослепительный свет, раздавался треск и в школу, квартиру директора школы и клуб, которые были на одном предохранителе, прекращалась подача электричества.
Киномеханик пулей вылетал из кинобудки. За исключением клуба и школы всюду ярко светили электрические огни. Киномеханик начинал возиться с бензиновым моторчиком кинопередвижки. Парни постарше выходили из клуба покурить. А мы, под "мудрым" руководством Нянэка, занимали свободные места в зрительном зале, зачастую вдвоем, а то и втроем в одном деревянном кресле длинной скрипучей скамейки. Потом секрет был вскрыт, и патрон в коридорчике школы отключили.
Мной овладела навязчивая идея сделать что-либо подобное дома. Однажды, взяв небольшой кусок изолированного провода, оставленного еще летом электромонтерами, ножом зачистил оба конца. Вынув штепсель радиоприемника, сунул в розетку концы провода. Вспышка, треск и в доме погас свет. Мама, доившая корову, вбежала в дом.
– Что ты сделал?!
– Ничего.
Наутро отец вызвал электромонтера. Тот сначала посмотрел на меня.
– Ты ничего не делал?
– Нет.
– Странно, на столбе я соединил проводом, который выдержит и электроплитку, - сказал сосед.
Подошел к розетке и понюхал ее. Выразительно посмотрев на отца, отверткой стал откручивать центральный винт розетки. Я понял, что попался. Сняв крышку, дядя Сяня обнажил клемы. Одна из них оказалась оплавленной и закопченной.
– Давай, неси сюда то, что ты сунул в розетку, - произнес монтер.
Отец тяжело и шумно вздохнул. Я послушно сунул руку под матрац, достал провод и отдал его отцу. Дядя Сяня поскреб, что-то поправил в розетке, прикрутил крышку и вышел. В сенях отец уговаривал его взять бутылку. Тот не стал долго отказываться. Проводив монтера, отец тут же вернулся в комнату... Подобные опыты я больше не проводил.