Вдоль по памяти. Шрамы на памяти. Люди и звери моего детства. Бирюзовое небо детства
Шрифт:
Но не только взгляды детей были прикованы к, казалось, несовместимой паре. Краем уха я услышал голос другой пионервожатой, сопровождавшей юнкора из Арионешт, тогда Атакского района, невысокого и щуплого Петю Грыу. Обернувшись назад, она вполголоса сказала Антонине Яковлевне:
– Как она стоит рядом с ним? А ведь в кино он может взять её руку в свою. Что же она почувствует?
Я не слышал ответа Антонины Яковлевны. Всё мое существо деревенского подростка заполнил поиск ответа на последний вопрос: "Что она почувствует?"
При написании главы я спросил Олега, моего старшего:
– Как ты себя ощущал
Олег ответил коротко:
– Вообще-то никак. Проблем я никогда не ощущал.
Хитрит, лукавит, однако! А может и нет. Другое время, другие люди, другие отношения.
У младшего, Жени, до четырёх лет была нянька из Цауля. Нянька по найму с более чем двадцатилетним стажем. Звали её Олимпиада. Довольно пожилая, если не сказать старая женщина, сама, по её утверждению, с цыганскими корнями в крови. Да и внешне она была цыганистее цыганки. Совершенно безграмотная, без педагогического образования, тётя Оля с первых часов контакта с переборчивым в общении годовалым Женей, прочно завоевала его симпатии. Бывало, отворачивался от нас, приходящих с работы и за целый день соскучившихся по нему, собственных родителей.
Женина "Арина Родионовна" прочно завладела вниманием и эмоциями годовалого ребёнка. Вместе ели, вместе гуляли, вместе кормили собак, кур и котов. Днём вместе спали, иногда милостливо и снисходительно приглашая кого-либо из нас, родителей:
– Азись сями!
– что в переводе означало: "Ложись с нами!".
За три года безграмотная тётя Оля заложила в Жене фундамент, который лезет наружу из-под штукатурки нашего воспитания и сегодня. Его такие личностные качества как независимость в принятии решений, самостоятельность, чувство ответственности, и в то же время опасливость к неизвестному, трезвая осмотрительность, осторожность и молниеносная адекватная ориентация при возникновении критических ситуаций во многом формировались под влиянием тёти Оли.
Повествовала ему тётя Оля и опусы из устного народного творчества. К трём годам Женя убеждал меня в реальном существовании бабы Кланцы (бабы Яги), Хап-хапа (злодея, сказочного негодяя, родного брата бабы Кланцы) и целого ряда других сказочных персонажей из народного эпоса. Если он не желал что-то делать, либо куда-то идти, или если он не желал, чтобы ушёл или уехал куда-либо я, то стращал меня Хап-хапом, который заберет меня с собой в мешке.
Тётя Оля служила у нас на пятидневке. В пятницу после обеда она уходила сначала к сестре, живущей в метрах пятистах от нас, а затем автобусом уезжала в Цауль, домой. А в воскресенье после обеда Женя забирался на переднее сиденье "копейки". О детских креслах в автомобиле тогда читали только в журнале "За рулём". Женя ехал, стоя на переднем сиденье и уперев ладошки в панель салона. На заднем сиденье, улучив момент, усаживалась беспородная Инга, а позже Лайка с Каштаном. В составе такого "серьёзного представительства" мы отправлялись за нашей Лёлей. Так называл её Женя.
Однажды солнечным весенним воскресеньем пополудни мы с Женей отправились за тётей Олей. В самом центре Цауля со стороны гастронома в направлении аптеки пересекал улицу негр, студент Цаульского совхоз-техникума. Краем глаза я заметил, как напрягся, стоящий на переднем сиденье, мой двухлетний Женя. Скосив глаза, я посмотрел на сына. Глазенки были расширены, рот приоткрылся, на нижней губе у него зависла, нехарактерная для него, капелька слюны. А мой автомобиль уже приблизился к студенту. Внезапно Женя порывисто шагнул ко мне и, обхватив мою голову своими ручонками, стал вывихивать мою шею, поворачивая в сторону негра моё лицо:
Папа! Пити! Хап-хап! Пити! ( Папа! Смотри! Хап-хап! Смотри!).
Оторвав свою правую руку от меня, он вытянул её, показывая пальчиком на пересекавшего дорогу чернокожего парня:
– Пити! Папа! Хап-хап!
Я притормозил, чтобы избежать неприятностей. А Женя всё выворачивал мою голову. Каково же было моё выражение лица, если, смотревший в нашу сторону, чернокожий студент весело смеялся, видимо получая удовольствие от ситуации, участником которой стал сам. Удовольствие от зрелища получили и стоявшие рядом на обочине и поджидавшие рейсовый автобус несколько человек.
В университете Женя учился в одной группе с неграми и арабами. Как и Олег, в общении с темнокожими студентами, никаких проблем в своей душе он не ощущал. Женя учился в самый разгар лихих, если не сказать диких, девяностых. В отличие от меня, учившегося в шестидесятые годы и поглощающего второй завтрак только в студенческом буфете, где мы воротили нос от бутербродов с маслом и докторской колбасой, Женя экономил. Заготовленные загодя на квартире бутерброды, в том числе и с салом, он уничтожал в аудитории, коридоре, а то и на лестничной клетке. Там-то и прижал его к стенке коллега по группе, араб по происхождению и поклонявшийся аллаху. Назовём его Абдулла. Настороженно оглянувшись, он пригвоздил ошеломлённого Женю к полу просьбой:
– Дай мне кусочек бутерброда с салом. Ты так вкусно ешь!
Женя дал Абдулле целый бутерброд. Ещё раз оглянувшись, студент отвернулся к стене и быстро съел:
– Спасибо! Вкусно.
– и немного помедлив, добавил.
– Ты только в группе не говори.
А потом он признался Жене, что после съеденного бутерброда с салом в неотапливаемой аудитории ему сразу стало теплее.
Сейчас, я полагаю, об этом можно рассказать.
Сейчас Женя в Канаде. Общаемся в скайпе два-три раза в неделю. С интересом просматриваю фотографии из канадской жизни наших детей. Мой внук Эдуард в красном фартучке на кухне. Он, как и когда-то его отец, в свои неполные пять лет любит готовить.
Вот он крутит вентили, нажимает на кнопки и двигает рычаги на панели паровоза столетней давности в музее железных дорог Канады. Оказывается в музеях Канады разрешается заходить за барьер и трогать экспонаты руками.
На другой фотографии сын с папой опасливо подходят к пасущимся невдалеке, но за глубоким рвом, слонам. А вот внук удобно устроился на горизонтальной ветке многовекового дерева. Лес, зелёный берег, озеро. Очень похоже на один из цаульских водоёмов, откуда на велосипеде двенадцатилетний Женя привозил выуженных на червя жирных карасей. А в последнем из полученных клипов Эдуард сосредоточенно пылесосит гостиную. Игрушки, к великому удивлению, собраны в сетку-корзину.
А вот группа детей из детского сада моего внука на прогулке в городе. Мой внук держит в своей руке ручонку крохотного, будто игрушечного негритёнка, много ниже его. А впереди дитя американских индейцев шагает, держась за руку девочки выходцев из юго-восточной Азии. За внуком вышагивает белокурая девочка, держащая за руку арапчонка. За ними мальчик-индус идёт рядом, что-то рассказывая, сверстнику китайцу. Я подсчитал: белых детей больше всех, но всего лишь пятеро в довольно многочисленной группе.