Вдоль по памяти. Шрамы на памяти. Люди и звери моего детства. Бирюзовое небо детства
Шрифт:
Однако, по рассказам родителей были и другие брачные союзы. Когда стоял вопрос приумножения богатства, либо сохранения его в одном клане, либо родителей не устраивал выбор жениха или невесты (не ровня, беднота, не полная семья и так далее...). Судьбы молодых в таких случаях решались без их воли, согласия и участия...
По разному шли к старту путешествия длинною в жизнь. У каждого народа, в каждой местности и в каждом селе свои особенности сватанья. Убедившись во взаимности, засылали сватов. В нашем селе это были уже пожившие, умудренные опытом родственники, имеющие
Сваты заходили в дом невесты с бутылкой самогона и караваем хлеба. Родные невесты знали, зачем пришли гости, но каждый играл свою игру, правила которой вырабатывались поколениями. По установившейся традиции считалось уместным отсутствие молодых.
За сватаньем через некоторое время следовали оглядини (смотрины). Уже родители невесты вместе с самыми близкими родственниками по договору шли в дом жениха посмотреть, за кого и куда отдают они свою дочь. Поскольку в селе все друг друга знали, то часто оглядини ограничивались застольем.
На оглядинах назначали день помолвки. В нашем селе этот предсвадебный обряд называли "словом". На "слове" присутствовали молодые, родители жениха и невесты, самые близкие родственники. На "слове" вырабатывались материальные условия брачной сделки, которые выдвигались родителями каждой стороны, утрясали свадебные подробности.
На моей памяти все предсвадебные ритуалы, начиная от сватанья и смотрин и заканчивая помолвкой уже объединились в единственную встречу будущих родственников - слово. А в новейшей истории свадебного ритуала родственники чаще всего оповещаются молодыми о дате свадьбы, а то и, совсем незадолго до семейного торжества о скором прибавлении в будущем семействе.
Для меня, сколько я себя помню, свадьба на селе начиналась с топота множества сапог на нашем, тогда еще деревянном, крыльце. Как правило, это было уже довольно поздним вечером, но я не спал, предупрежденный мамой о визите к нам молодого (жениха) с дружбами.
Мне было интересно. Широко распахивалась дверь. В комнату вместе с морозным воздухом вваливалась группа парубков во главе с женихом. Поздоровавшись, старший дружба извлекал из-за пазухи бутылку самогона.
Из кармана извлекалась стопка и подавалась молодому. Покручивая, вынимали кукурузный кочан, заменяющий пробку и по комнате разносился плотный запах "бурачанки" (самогон, приготовленный из сахарной свеклы). Было слышно мерное бульканье, которое иногда прерывалось хозяйским голосом:
– Досить, досить! (хватит ).
Молодой начинал:
– Просили вас тато и мама и я вас прошу... Чекаемо вас с жiнкою и дiтьме на наше весiлля, яке будемо грате в недiлю у нас удома.
Приглашаемому хозяину протягивали стопку. Горилку положено было пить не спеша и до дна. Отдав стопку, хозяин вытирал губы ладонью.
– Спасибо. Будемо. Здоровья, щастя вашiй родинi i багато дiточок!
Свадьбы большей частью играли осенью от Покрова (14 октября) до Михайла (21 ноября) и зимой от Рождества (6 января) до Заговенья на Великий Пост в марте, но больше - в период Мясниц. Это было продиктовано целесообразностью, выработанной веками.
Летом свадьбы играли крайне редко. Это был период прашовки, жнивья, обмолота и уборки всех остальных сельхозкультур. Холодильников не было, а приготовленная пища должна была сохраняться три-четыре дня. Купленный весной поросенок к зиме вырастал в жирную свинью. Подрастал и теленок, оставленный загодя.
Осенью, до наступления холодов гнали самогон. Убранную свеклу измельчали на больших плоских или барабанных терках. В огромных кадах, укрытых брезентом, старой одеждой, одеялами и попонами, брага бродила до наступления морозов.
Степень готовности браги определяли, наклоняясь над приоткрытой кадой. Во время брожения в нос шибал острый бродильный газ. Голова непроизвольно отдергивалась, следовало чихание и слезотечение. Когда стихало брожение, окончательную степень готовности браги устанавливали с помощью зажженной спички, опущенной под брезент. Если спичка не гасла, устанавливали самогонный аппарат.
Несмотря на запреты самогоноварения любой властью, в каждом дворе держали небольшой самогонный аппарат. В последние десятилетия чаще всего бак был выполнен из молочного бидона. С появлением электрических ТЭНов пошла повальная модернизация самогонных аппаратов с переходом на электрообогрев.
Но для свадеб, когда гнали сто и более литров огненного зелья, использовались двухсотлитровые железные бочки. Бочку устанавливали на будущий очаг и обкладывали камнями, оставляя с наветренной стороны окно для дров, а с подветренной - выход для дыма. Рядом устанавливали кадушку, в которой был вмонтирован змеевик для охлаждения.
В бак наливали брагу, недоливая до верха 25 - 30 сантиметров. При полном баке брагу при кипении забрасывало в трубку, а затем в змеевик и с самогоном в бутыль извергалась масса обваренных кусочков свеклы и сизая муть. В таких случаях требовалась дополнительная перегонка зелья.
Вытекающий самогон пропускали через большую жестяную. воронку, в которой находился завернутый в плотную ткань древесный уголь. Уголь жгли в обычной русской печке. Когда дрова начинали прогорать, печка плотно закрывалась заслоном для предотвращения доступа воздуха. На второй день уголь выгребали. Кроме очищения самогона древесный уголь использовали для поддержания температуры в угольных утюгах. Для очистки самогона предпочтение почему-то отдавали углю, отожженному из толстых ивовых веток.
Большие баки в селе были лишь у нескольких хозяев. По мере надобности они кочевали по дворам родственников и соседей. Борьба с самогоноварением в районе волнообразно обострялась. Сведения о месторасположении кочующих самогонных аппаратов были секретом, о котором знало и который хранило все село.
Перед свадьбой Алеши отец, погрузив в верхней части села на тачку комплект самогонного аппарата и оценив у держателя агрегата готовую продукцию, поздно вечером вез его домой. Больших размеров, грохотавшую тачку надо было тянуть за собой. Привезя аппарат домой, отец обнаружил, что основного бака нет.