Вдоль по памяти. Шрамы на памяти. Люди и звери моего детства. Бирюзовое небо детства
Шрифт:
– Коля! Бидон готов?
– Давно. Забирай!
Отец внимательно осмотрел дно бидона. Заплата была наложена аккуратно, заклепки на равном расстоянии друг от друга.
– Коля! А ты проверил бидон? Заливал воду?
– Зачем? Я знаю, как я клепал.
Прибыв домой, отец перевернул табурет вверх ножками и аккуратно налил в бидон два ведра воды. На следующее утро проверил. Ладонь была сухой.
С тех пор прошло шестьдесят лет. Тот бидон у меня сейчас на чердаке старого дома. Только я им не пользуюсь. В семидесятых отец встроил в него ТЭН (термоэлектронагреватель)
Николай Яковлевич с самого начала освоения целинных земель ежегодно выезжал в Казахстан. К его боевым наградам на груди присоединились Большая и Малая Серебряные медали ВДНХ, медали "За трудовое отличие", орден Трудового Красного Знамени.
Проходя производственное обучение в лаборатории КИП и Автоматики сахарного завода, я поймал на себе взгляд одноклассника с молдавского класса Вани Загуряну:
– Твой отец дядя Коля Единак?
– Да. А что такое?
– Я его очень хорошо знаю. Всю уборку я с ним работал в Редю-Маре на копнителе. А потом он научил меня работать комбайнером, научил водить трактора ДТ-54 и Белорус. Отличный дядька.
– Отличный. То только это не мой отец. Это двоюродный брат моего отца.
– А-а.
– разочарованно протянул Ваня и потерял ко мне интерес.
Стремление делиться знаниями, опытом, учить молодежь, прошло красной нитью по жизни Николая Яковлевича. Он никогда не "зажимал" информацию, не стремился быть единственным и незаменимым. Большая Серебрянная Медаль ВДНХ 1954 года легла на его грудь за его оргинальные, нестандартные педагогические способности.
Выезжая на целинные земли, он "тянул" за собой целые коллективы рабочих. Николай Яковлевич предложил и внедрил оригинальный метод ускоренной подготовку трактористов и комбайнеров. Выезжали в Казахстан ранней весной. Набирал бригаду необученных. Днем производили ремонт и подготовку инвентаря. К концу дня ежедневный разбор полетов с параллельным изучением материальной части и техники вождения. Перед началом сезона в течение нескольких дней следовало интенсивное обучение вождению сельхозтехники и технологии уборки.
За все годы лишь один случай его педагогической неудачи лег курьезным пятном на его трудовой деятельности. В конце пятидесятых на уборку урожая в Казахстан выехал во главе группы односельчан, в которую входили его ровесник и друг детства Алексей Матвеевич Тхорик и кумнат, муж Франи - Черней Григорий Максимович. С Алексеем, старым водителем, проблем не было. Григорию Максимовичу, плотнику и столяру, техника давалась с невероятным трудом. Он не раз просил бригадира:
– Коля! Поговори в отделении. Пусть переведут меня плотником. Дело мне знакомое. да и позориться на старости лет не буду. Не идет мне техника в голову!
– Гриша! Плотником только и заработаешь на обратный билет и на помаду для Франи. Завтра начинаем пахать. Трактор я тебе дам новый, отличный. Расценки высокие. Не стыдно будет вернуться домой.
На следующее утро трактора выстроились широкой шеренгой. Во время завтрака в столовую забежал радист:
– Николай Яковлевич! После завтрака сразу в контору. Директор срочно вызывает.
Закончив завтрак, Николай Яковлевич поторапливал родственника:
– Вот твой прогон. Тебе легче. Я вчера его опахал. Строго держись борозды. Горючего должно хватить на целый день. На этом тракторе дополнительный топливный бак. Садись! Трогайся плавно! С богом!
Григорий Максимович тронулся. Трактор рванул, но, слава богу, не заглох. Въехал в борозду. Опустил, как учили, плуг. Трактор пополз по полю. Было страшно перед поворотом. Но он оказался округлым. Приноровился. Николай Яковлевич забрался в кузов ГАЗона. Поехали в соседнее отделение, оттуда в контору.
Подошло время обеда. Трактористы, оставив трактора с краю прогонов, собрались в столовую. Григорий Максимович приближался. Вместо того, чтобы остановиться, Григорий Максимович, жестикулируя, что-то громко прокричал и, описав по борозде полукруг, повел трактор дальше.
– Я не знал, что он так быстро войдет во вкус. Или заработать больше хочет. Пока он сделает круг, пройдет около часа. Пошли!
Пообедав, пахари продолжили работу. Поднимаясь на гусеницу своего трактора, Алеша Тхорик, глядя на движущийся вдали Гришин трактор, пробормотал:
– Не знал, что он такой жадный.
Далеко пополудни вернулся с конторы Николай Яковлевич. Удовлетворенно оглядел движущиеся по степи трактора:
– Молодцы, ребята! Дружно идут.
Поднявшись на ступеньки вагончика, наметанным глазом отметил, что его кумнат с утра вспахал больше всех.
– Смотри. А с утра прибеднялся...
Трактористы по очереди, заканчивая круг, подняв плуги, подъехали к автозаправщику. Залив полные баки, продолжали тянуть борозду. Ближе к вечеру, не доезжая конца прогона, трактор Григория Максимовича заглох и, резко дернув, остановился. Кончилось горючее. Плуги оставались в пахоте. Все наблюдали, как Григорий Максимович с трудом сполз животом на гусеницу. Оглянувшись на вагончики бригады, на полу-согнутых ногах, держась за гусеницу, скрылся за трактором.
Не показывался долго. Казалось, прошла целая вечность. Наконец из-за трактора показался Григорий Максимович. Медленно, с трудом дойдя до вагончика, бессильно опустился на землю:
– Всё!...
– Что всёф? Гриша, что с тобой? Ты почему не обедал? Что с ногами?
– Чтоб я в жизни еще раз сел на трактор!..
– В чем дело? Ты можешь объяснить?
– Я забыл, как остановить трактор.
– А голова у тебя на что?
– Николай Яковлевич сквозь смех, занервничал.
– Я сколько раз объяснял! Ты о чем думал?
– Коля! Я с раннего утра хотел по маленькому. Ты, как на пожар, погнал нас в столовую. А потом посадил меня на трактор. Я и думал только о том, как хорошо в нужнике!
Хохот не стихал долго. После ужина разбрелись по вагончикам. Уже давно стемнело. Только периодически взрывающийся хохот здоровых мужиков, от которого, казалось, вибрировали стены полевых вагончиков, перекатывался по казахской степи...
До конца сезона Григорий Максимович работал плотником. На целину он больше не ездил...