Вдова поневоле (Тайные наслаждения)
Шрифт:
– Что за ерунда! О какой правде ты говоришь? Девушка обняла брата за шею и приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку.
– Ты самый лучший из отвратительных братьев, и я не стану надоедать тебе… ни капельки! Но мне кажется, что ты очень хитрый!
Глава 14
После отъезда гостей Элинор с радостью обнаружила, что Фрэнсис Чевиот собирается отправляться спать. Перед тем, как подняться к себе, он получил обещание, что все двери и окна в Хайнунсе будут закрыты, и никто чужой не сможет проникнуть в дом. Ники насмешливо поведал кузену о ночном грабителе,
– Если бы у меня была уверенность, что Кроули не выстрелит при первом же шорохе, – печально сообщил Фрэнсис Чевиот. – Но Кроули очень глупый малый! Знаете, если бы он не умел так восхитительно чистить сапоги, я бы уже давным-давно избавился от него. Как же трудно выбрать правильное решение! Станет ли наш сон спокойнее, если Кроули будет охранять нас? Едва ли. Он запросто может перепугаться какой-нибудь тени и разбудит всех нас, выстрелив в нее. Представляю, какой будет грохот! Уверен, мои нервы не выдержат этого испытания. И полагаю, дорогая кузина, ваши нервы тоже.
– Я не вижу необходимости в том, чтобы бедняга Кроули не спал всю ночь, – спокойно ответила миссис Чевиот. – Баунсер прекрасный сторожевой пес, и мы привыкли отпускать его ночью бегать по всему дому. При малейшем же шуме он поднимет тревогу.
– Готов поручиться! – подтвердил Ники с веселой усмешкой. – Стоило вчера ночью мисс Бекклс чуть-чуть приоткрыть свою дверь, как он поднял такой лай, что разбудил даже старика Барроу.
– В самом деле? – вежливо переспросил Фрэнсис. – Надеюсь, моя просьба не покажется мисс Бекклс чрезмерной. Будьте добры, не открывайте ночью дверь. Когда меня что-то будит во время первого сна, то мне очень трудно потом опять уснуть. Приходится лежать всю ночь с открытыми глазами, а это, знаете ли, может нанести большой вред даже очень крепкому и здоровому организму.
Мисс Бекклс заверила Фрэнсиса Чевиота, что не станет открывать дверь ночью. Все вышли в холл, где на столе стояли свечи для спален. Баунсер лежал на коврике у входной двери. Фрэнсис поднес к глазам монокль и несколько секунд внимательно разглядывал собаку. Потом денди вздохнул и заметил:
– Необычайно гадкое животное!
– Много вы понимаете в собаках! – резко произнес Ники, который не терпел критики в адрес своего любимца.
Или тон Фрэнсиса, или естественная антипатия к нему Баунсера подействовали на собаку, но Баунсер негромко зарычал. Пес был уверен, что его накажут за такое проявление недружелюбия, но не услышав упреков, осмелел, встал и громко залаял на Фрэнсиса.
Фрэнсис Чевиот испуганно задрожал.
– Умоляю вас, дорогой Николас, держите его крепко! – взмолился он. – Какие же у меня слабые нервы! Говорят, собаки всегда чувствуют, когда их боятся, это правда?
– О, Баунсер не укусит вас в моем присутствии! – с невинным видом весело сообщил Ники.
– Тогда я прошу вас проводить меня наверх, – взмолился Фрэнсис Чевиот.
Ники проводил кузена на второй этаж и передал заботливому и нежному лакею. После этого юноша сообщил Элинор, что будет спать очень чутко, чтобы услышать шум. Он очень надеялся, что Фрэнсис выйдет из комнаты, поскольку был готов побиться об заклад, что Баунсер задаст денди славную трепку.
С этими словами юный мистер Карлион удалился в свою комнату, где сразу же крепко уснул, как и подобает молодому человеку. Миссис Чевиот справедливо предположила, что от такого сна его не сможет пробудить никакой шум.
Но мисс Бекклс, которой Баунсер не казался исчадием ада, не могла быть удовлетворена такими мерами предосторожности. Она прокралась в комнату Элинор через полчаса после того, как в коридоре послышались шаги Кроули, удаляющегося в сторону крыла, где спали слуги. Появление бывшей гувернантки сильно напугало миссис Чевиот. Беки попыталась успокоить девушку, сказав, что Фрэнсис никак не сможет выйти из своей спальни этой ночью.
– Что ты хочешь этим сказать, Беки? – потребовала ответ Элинор, садясь в кровати и отбрасывая одеяла.
– Любовь моя, я крепко связала ручки дверей мистера Чевиота и славного мистера Ники!
– Беки! – в ужасе воскликнула Элинор. – Нет, ты не должна делать этого! Я уверена, что охраны Баунсера будет вполне достаточно. Только представь себе, что произойдет, если мистер Чевиот узнает об этой веревке! Я никогда не смогу больше взглянуть ему в лицо.
– О, мой славный песик! – нежно произнесла мисс Бекклс, лаская Баунсера, который вошел вслед за ней в комнату и сейчас сидел на задних лапах с опушенными ушами. На его морде было написано выражение искреннего дружелюбия. – Ты ведь не злая собачка, Баунсер, да?
Баунсер тотчас же постарался напустить на себя вид глупого сентиментального спаниеля и учащенно задышал.
– Беки, а что подумают утром слуги, когда найдут твою веревку? Ты только подумай, как это будет выглядеть!
– Да, любовь моя, это выглядело бы плохо, но я всегда просыпаюсь намного раньше всех слуг и, конечно, развяжу веревку. Ну не сердись, моя дорогая миссис Чевиот! Мне только показалось, будто вам захочется знать, что я приняла все меры предосторожности и сейчас можно спокойно спать. Пошли, Баунсер, славная моя собачка!
Беки вышла из комнаты, оставив Элинор беспокойно ворочаться в кровати и мысленно репетировать объяснение, которое ей, может, придется давать утром обиженному гостю. Однако блестящий план мисс Бекклс испортил не мистер Чевиот, а Ники, который, проснувшись ночью и приписав это совершенно необычное обстоятельство какому-то непонятному шороху, вероятно приснившемуся ему, вскочил с кровати и осторожно попробовал открыть дверь. Крепкая бельевая веревка не позволила ему этого сделать, и Ники, естественно, решил, что его заключение является делом рук Фрэнсиса Чевиота. Недолго думая, юноша принялся громко звать на помощь. Первым на его призыв откликнулся Баунсер, который примчался наверх и после нескольких безуспешных прыжков на дверь хозяина принялся спасать Ники с помощью яростных раскопок.
Мисс Бекклс мигом набросила на ночную рубашку шаль и выбежала в коридор. Она схватила Баунсера за ошейник и взволнованным голосом попросила Ники замолчать. Но ни юноша, ни Баунсер не унимались и не обращали на ее уговоры никакого внимания. И только после того, как маленькая компаньонка дрожащими руками развязала веревку и в коридоре появились привлеченные шумом и криками не только Элинор, но и Барроу, узник и собака успокоились. Ники торопливо объяснили, в чем дело, и он тут же принялся так громко хохотать, что наверняка разбудил всех тех, кто еще не проснулся.