Вдова узурпатора
Шрифт:
— Он сказал… ужин… — Афарас коснулся шеи ладонью там, где виднелось красное пятнышко, надавленное глушителем.
Дверь затрещала, полетели щепки, выворотив «с мясом» замок, в номер ворвался гостиничный полицейский с револьвером наготове. При виде распростертых тел он на секунду остолбенел, потом рявкнул: «В чем дело?!»
— Ведьма! — простонал краснорожий, с ненавистью глядя на меня.
В номер набилось столько народу, что негде было ступить. Сияющий Клюс в десятый раз рассказывал, как он стоял за открытой дверью, пока бандит осматривал ванную, и как обнаружил, что «случайно» захватил настоящую «бакку». В случайность я позволила себе не поверить: мой братец — человек удивительно шустрый и в оружии разбирается лучше меня. О, Ламас, этот парень должен дожить до совершеннолетия, иначе мир устроен слишком жестоко! Моя мать умерла, когда мне было столько, сколько сейчас ему, а он свою не видел вовсе. Вообще-то, я тоже ее не видела. Клюс — незаконнорожденный. Отец ничего не рассказывал мне о его матери, из всех наших людей лишь Дим Фут что-то знал об этой истории, но предпочитал держать язык за зубами. Я просила тебя, Ламас, нарисовать ее портрет, а ты вместо этого велел мне сходить и посмотреть на Клюса. Отец усыновил Клюса, объявил законным наследником, а два года назад отрекся в его пользу от престола. Он здорово любил Клюса, да этого вихрастого оболтуса не любить трудно… Хотя, у некоторых получается. У Дана Ита, скажем. Когда он видит этот каштановый чубчик рядом с моей соломенной гривой, у него рот на сторону сворачивается. Как смешно, что именно он оказался нашим опекуном…
Нас перевели в другой номер и принесли роскошный ужин, после чего Афарас уселся у двери и поклялся не смыкать глаз до самого утра.
6
Проснулась я оттого, что двери буквально высаживали. Чей-то сиплый голос басил: «Госпожа принцесса! Господин король!» Одежду я с вечера отдала чистить, поэтому набросила зеленый гостиничный халат прямо на ночную сорочку и поторопилась открыть.
За дверью оказался уже знакомый комиссар полиции в новом, великолепно отутюженном мундире. Глаза комиссара уставились на спящего у порога Афараса, а руки нервно одернули сукно мундира.
— Прошу прощения, — комиссар отвел взгляд от незадачливого телохранителя и живо заинтересовался моим халатом. Я машинально проверила пуговицы, застегнула нижнюю и пригласила стража порядка присесть.
— Я позволил себе побеспокоить вас в столь ранний час по весьма уважительной причине… — выдав эту длинную фразу, комиссар значительно кашлянул. Если ему хотелось заставить меня нервничать, то результата он достиг. Неужели водитель «газели» заговорил?
— Тело вашего грабителя исчезло из морга.
— В самом деле? — я постаралась придать голосу равнодушие.
— Но какого именно? В вашем славном Амадане мы столкнулись уже с пятью.
Комиссар побагровел и утер лысину платочком. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Среди них грабителем был только один. Прочие намеривались похитить Их Величество с целью шантажа.
Неизвестные лица проникли в помещение морга, взломали запоры и вынесли тело человека, напавшего на вас в районе вокзала.
— А сторож? — в дверях спальни появился Клюс в ночной сорочке до пола. Подходящей по размеру одежды ему не нашлось, и братец лихо щеголял в клоунском наряде.
— Сторож ничего не слышал.
— Ну и город у вас, господин комиссар, покойников и тех воруют!
Кресло под комиссаром заскрипело, а капли пота побежали уже по щекам. Он сильно нервничал, бедный толстяк.
— Известно, что в вашем королевстве имеются приверженцы магии, ваш культ Света и Тьмы…
— Давайте не будем обсуждать государственную религию. Что вы хотите от нас?
— В Амадане запрещена любая волшба. Есть предположение, что преступление в морге осуществлено с целью совершения некого гнусного ритуала.
Магического ритуала!
— Ну и что? — спросила я довольно резко. — При чем здесь мы? Мы по вашим моргам не лазали, покойничков не крали!
— Что вы, что вы! Я отнюдь не собирался приписывать столь чудовищное преступление особам королевской крови! Я только хотел уточнить отдельные детали.
— Так уточняйте поскорее! — велел Клюс. — Я собираюсь умываться!
Братец с истинно королевским величием скрестил на груди руки и выставил вперед босую ногу.
— Свидетели утверждают, что был произведен взрыв, а между тем, никаких следов взрывного устройства не обнаружено!
— Плохо искали, — хладнокровно заметил Клюс. — Рвануло здорово.
— Еще довольно странным выглядит то, что грабитель осмелился напасть на троих взрослых людей, да к тому же в двух шагах от дежурного поста!
Я потеряла остатки терпения:
— Что вам надо от нас, комиссар?!
Толстяк сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.
— Я вынужден просить ваше величество (легкий поклон в сторону Клюса), а также ваше высочество (тот же номер для меня) не задерживаться в Амадане надолго. Общество Защитников Истинной Веры не признает титулов и званий, не хотелось бы вызывать дипломатические осложнения из-за их возможной неуравновешенности.
— Это все?
— Все.
Теперь я произвела усиленную вентиляцию легких.
— Мы покинем Амадан не раньше, чем навестим в больнице нашего слугу, но после этого вылетим первым же рейсом. Вы довольны?
— Вполне.
Уходя, комиссар чуть не споткнулся об Афараса, чертыхнулся вполголоса и поспешил выйти.
7
Приземистое здание Амаданской больницы чем-то неуловимо напоминало тюрьму. Ни традиционная клумба во дворе, ни увитая диким виноградом беседка не сглаживали впечатление угрюмого ожидания. Здесь не лечились, здесь ожидали исхода болезни.
Благополучного или нет.
Несколько встречных больных в одинаково выцветших от стирки халатах с одинаково безрадостными лицами действительно смахивали на заключенных. Мы прошли через выложенный желто-коричневым кафелем вестибюль и обратились к старушке в огромном белоснежном чепце и не менее белоснежном фартуке, надетом поверх толстого шерстяного платья. Старушка восседала за столом из красного дерева, и лицо ее излучало благообразное спокойствие. «Это на втором этаже», — прошамкала она, едва услыхав имя Дим Фута. «Вас проводят».
Медицинская сестра в халате, накрахмаленном до бумажного хруста, довела нас до палаты Дима Фута.
Дима положили в крохотной комнатушке, где кроме койки помещался лишь умывальник да уставленный лекарствами стеклянный шкаф. «Ненадолго», — предупредила медсестра.
Дим лежал, укрытый простыней до подбородка, и глаза его были закрыты. Доктор Джаски, с которым я успела переговорить по телефону, сообщил о тяжелом состоянии пациента, однако вид Дима Фута меня поразил. Щеки старого слуги позападали настолько, что лицо его скорее напоминало обтянутый кожей череп. Нос истончился и как бы усох, глаза глубоко ввалились, кожа посерела. Дим Фут дышал, однако грудь его едва вздымалась.