Вдова узурпатора

Болото Алина Николаевна

Дверь отъехала в сторону, в щель просунулась обросшая бакенбардами физиономия под фуражкой с красным околышем. откашлялась и пробасила хрипло:

«Билеты есть?»

— Есть, — не открывая глаз, подтвердил Дим Фут и жестом фокусника выудил билеты из потайного кармана.

— В мягкий, до Амадана.

До Амадана?! Мое сердце подскочило и рухнуло в пропасть. Почему до «Амадана»? Там же инквизиция! Нет ничего глупее, чем соприкасавшимся с магией ехать в Амадан, да еще в сопровождении нелюдя! Я не могу гарантировать собственную нейтральность! Да я иногда искрами сыплю не хуже бенгальского огня

и при том без всяких на то убедительных причин! Если Клюс что — нибудь выкинет, простят… может быть, но мне-то не отвертеться! Магическая сила — штука заразная, ты сам меня о том предупреждал, Ламас, когда пытался прогнать из рабочей зоны. «Индукция», — как выразился по этому случаю однажды отец. Вы оба за мной присматривали, боясь испортить мне жизнь пробуждением несвойственных обычному человеку сил. Отец хотел сделать из меня добропорядочную гражданку Анэмора, но его мечта не исполнилась: после его смерти ты снял все запреты. Я часами сидела в твоей комнате под защитой пентаграммы, наблюдала, как ты работаешь, и завидовала.

Да, я завидовала, Ламас! Ты с такой легкостью справлялся с погодой, сберегал урожайность всех окрестных полей, врачевал скотину, решая мимоходом тысячи житейских проблем… Ты был хорошим магом. А я просто сгорала от зависти. Я завидовала помощникам (ты разрешал им ассистировать), твоим слугам (они следили за состоянием магических талисманов), твоей экономке (у нее хранились ключи от кладовых со специальными предметами) — они все имели право прикасаться к магии. Я — нет. В нашем государстве магия не считается достойным занятием для молодой девушки из хорошей семьи.

И все-таки пентаграмма не уберегла меня от твоего влияния, кое-какие странности стали проявляться. Дано Ит перестал повышать на меня голос, когда одна за другой две эделасских вазы разбились о его голову.

Сами собой. Слетели с каминной полки и разбились вдребезги. Лекари долго отхаживали Дано и запретили даже произносить при нем слово «фарфор». Кроме меня и Дано в комнате находились его секретари, которых никто потом больше не видел в Анэморе, но их перед службой регулярно проверяли на причастность к магии.

Колдовства Дано боялся и всегда держал в наружной охране одного из жрецов, так что чужой заклинатель в замок проникнуть не мог. Меня пропускали свободно.

Ножки моей кровати однажды оказались вмурованными в пол. В ту ночь мне снилось, что я сплю на ветви дуба, вросшего корнями в каменистый склон холма. Дим Фут долго разглядывал злосчастную кровать, потом вооружился ножовкой и укоротил ножки. Вместо кровати он велел поставить мне в спальне широченную тахту и собственноручно затолкал под нее дубовую доску с изображением Солнца…

— А этого человека вы знаете?

Дверь окончательно открылась, и кондуктор предстал во всей красе красного с золотом мундира. Волосатая лапа кондуктора крепко сжимала плечо Афараса. Судя по растерзанному виду водителя, сопротивление закону было неудачным. На скуле Афараса алела свежая царапина, свитером явно вытирали пол, брюки тоже слегка припорошило пылью.

— Знаете или нет?

Хмурое лицо янвайца выражало крайнюю степень презрения. Несомненно, он предпочел бы никогда нас не встречать.

— Отпустите юношу, кондуктор, — по-прежнему не открывая глаз, велел Дим Фут. — Вы превышаете

полномочия.

— Он безбилетник!

Дим Фут медленно, по одному разложил на столике четыре билета и выразительно постучал пальцем по крайнему. Кондуктор сощурил близорукие глазки, проверил дату и цену на билете, и нехотя выпустил пленника.

— Почему он не сказал сразу?!

— Потому, что вы обратились по-хамски! — неожиданно повысил голос Дим Фут и открыл глаза. — Готов спорить на что угодно, вы его оскорбили сразу!

Щеки кондуктора затряслись, он раскрыл рот, постоял так несколько секунд и вдруг заверещал поросячим визгом:

— А вы… а кто… а почему животных без справки провозите?!

Под животным он, вероятно, имел в виду Эми. Мало того, что мы едем в Амадан, так еще и со скандалом! Я выразительно посмотрела на Эми, мысленно пожелала ему исчезнуть и спросила очень вежливо:

— О каком животном идет речь?

Кондуктор в изумлении воззрился на пустое место, а я тем временем попросила оделить меня почтовым бланком и ручкой. Волосатая лапа послушно нырнула в карман, извлекла пачку бланков и великолепную наливную ручку с позолоченным колпачком. Пока я наскоро набрасывала письмо Люсто, а потом выписывала чек, кондуктор все еще продолжал таращиться на пол. Я аккуратно промокнула чернила чистым бланком, сложила ручку и спросила самым елейным голосочком:

— Сумма в десять тысяч устроит вас, господин Афарас?

Затянутая в мундир туша кондуктора содрогнулась, и он перевел остекленевший взгляд на янвайца. Афарас ладонью взметнул свесившийся на лоб чуб и ответил кратко:

— Устроит.

— А на оскорбителя рекомендую подать в суд, — бесцветным голосом посоветовал Дим Фут. — Взыщите по меньшей мере сотен пять.

Толстые губы кондуктора сложились в жалкую улыбку, бакенбарды зашевелились, как волосатые гусеницы.

— Это недоразумение, — пролепетал он. — Молодой господин отказался предъявить билет, вступил в пререкания и не желал возвращаться в свое купе.

Этот кондуктор напомнил мне наше высшее общество.

Те же критерии отношений. Для «Амаданской стрелы» Афарас был недостаточно респектабельно одет, только и всего.

— На вашем месте я переменила бы тон. Господин Афарас имеет полное право находиться в любом месте этого поезда, а предотвратить появление безбилетника вы обязаны были при посадке!

При столкновении с людьми такого сорта меня всегда тянуло на «высокий штиль». Стоило бы ввернуть еще пару фраз из придворного этикета, но кондуктор был и без того достаточно напуган. Он несколько раз пытался заговорить, но язык плохо его слушался и удалась только четвертая попытка.

— Я-а г-глубоко раскаиваюсь…

— Возместите ущерб немедленно, и господин Афарас быть может не станет с вами судиться.

— С-сколько?..

Я старательно изобразила задумчивость, ногой задвинула под сидение высунувшегося оттуда Эми и изрекла:

— Коль скоро спор вышел из-за билета, вот и возместите полную стоимость проезда на «Амаданской стреле» от конечной до конечной.

Ламас, клянусь: он вынул деньги и отдал ошарашенному Афарасу! Эми фыркнул так громко, что я даже испугалась. Кондуктор утер лоб, вежливо приподнял фуражку и, пятясь задом, вышел. Дверь задвинулась.