Вдова узурпатора
Шрифт:
Клюс побледнел и схватился за грудь, казалось, застегнутая на все пуговицы курточка душит его. Я не сдержалась:
— Молчать!
Верховный жрец поперхнулся и замолк на полуслове.
Несколько секунд мы прожигали друг друга взглядом, потом он отвернулся и нагнулся за поленом. Остальные жрецы поспешно отвели глаза. Моя б воля: ни один из них не подошел бы к храму Луны и на выстрел! Конечно, Тьма и Свет неразрывны, но эти самодовольные трухляки слишком часто прибегают к услугам Тьмы!
— Сорвете голос, Эста, — тихо сказал Дим, когда мы отошли от жрецов достаточно далеко. — Я бы сам с ними разобрался.
Ничего.
Зевая во весь рот, навстречу нам брел механик из малого гаража. При виде нас он словно споткнулся, сделал озабоченное выражение лица и попытался незаметно юркнуть за угол. Дим окликнул, механик скривился, но приблизился и встал, виновато моргая.
— Мне нужен «ишка».
Механик заморгал еще сильнее, посмотрел зачем-то на жрецов, потом на затянутое облаками небо, потом на носки собственных башмаков. Ясно было, что ему не по себе. Дим грозно нахмурил брови:
— Ты оглох?
— У «ишки» мотор разобран, «ястреб» на профилактике, у «лютты» шина пробита… — торопливой скороговоркой зачастил механик.
Так. Дано Ит велел транспорта нам не давать. Очень мило! Придется ехать автобусом. Я взяла Клюса за руку, и мы зашагали к остановке, не дослушав историю об остальных поломанных автомобилях. До Аркадая доберемся автобусом, там пересидим у дяди до прибытия парохода, а тогда пусть попробуют поискать нас по Южным колониям! До праздника Луны целых две недели, за это время можно в такую глушь забиться, что Дано Ит с досады удавится.
Однако мечты мои остались мечтами. Толстый полосатый автобус захлопнул двери и отъехал столь поспешно, что Клюс даже плюнул с досады.
— Чтоб у тебя колеса отпали! — громко пожелал он вслед чихающему дымом автобусу, но я поспешила сделать знак отмены пустого слова. Не хочу, чтоб на совести Клюса болтались чьи-то жизни.
Тем временем неугомонный братец обратил внимание на стоящий у обочины «оленегон». На боку ослепительно-желтого прицепа красовалось изображение рога изобилия, извергающего зонтики, трости, шляпы, чашки с блюдцами и биллиардные шары на разноцветные дверцы «оленегона». «Почти даром», — гласила надпись под рогом. Клюс выдернул у меня руку, сунул в карман и неторопливой походкой Громилы Ака зашагал к машине.
— Приятель, — начал он, стараясь говорить хрипло, — подбрось странников до Аркадая.
Водитель, запиравший дверь прицепа, оглянулся. Он оказался молодым светловолосым парнем, чей затертый свитер и брюки из «вечной» ткани явно выдавали в нем бродячего торговца.
— Я занят, приятель, — ответил он в тон Клюсу, — у меня товар.
Клюс выхватил из кармана пистолет, медленно навел на лоб водителя и провозгласил зловеще:
— Клянусь лысиной Малу, твой товар подождет!
Я испугалась не на шутку. Бродячие торговцы редко бывают безоружными. Не хватало еще, чтобы моего несчастного брата сочли злоумышленником и под этим соусом пристрелили. Я рванулась вперед, оттащила Клюса и улыбнулась водителю самой лучезарной улыбкой, которую только могла соорудить:
— Простите, пожалуйста. Это игрушка.
Водитель уставился на меня так пристально, что я невольно
— Славный мальчик, — наконец сказал он. — Но я где-то его уже видел. Не ты ли мне шину продырявил, приятель?
Оскорбленный Клюс вновь поднял пистолет, но я перехватила его руку и заворковала нежно:
— Конечно не он. Вы обознались.
Темно-зеленые глаза водителя перебегали с лица Клюса на мое и обратно.
— Странно, но вас я тоже где-то встречал.
Я не стала уточнять где, просто крепко взяла Клюса за плечо и повела к остановке, где Дим Фут уже тормозил какой-то «леопард».
— Барышня!
Водитель «оленегона» настиг нас и преградил путь.
Клюс насупился, а мгновенно насторожившийся Дим Фут оставил «леопарда» и на всякий случай распахнул плащ.
— Это смешно, но я и в самом деле еду в Аркадай!
Вы подождете пятнадцать минут, пока я позвоню?
Я смерила его взглядом с головы до ног, всем видом изображая презрение к приставучим нахалам. Ламас, клянусь, он смотрел на меня, как на богиню Луны! Но я почти физически ощущала, как правая рука Дима Фута греет автоматный ствол.
— Некогда нам ждать!
— Барышня! — в его голосе прозвучала мольба. — У меня великолепная машина, я домчу вас почти мгновенно!
Наверное следовало его предупредить об опасности, однако я просто сделала знак Диму и направилась к «оленегону». Бесполезно отговаривать человека, желающего подразнить судьбу.
Отличная машина «оленегон». Отец на таком ездил.
Помню, заставлял меня зубрить технические характеристики, чтобы хвастать перед гостями. Шесть цилиндров, мощность сто две лошадиные силы, максимальная скорость сто двадцать пять километров в час. А в салоне… Да, но не про этот автомобиль сказано. Левое крыло бежевое, правое белое, капот синий. Ручка переключателя скоростей гадюкой изогнулась, на спидометре лишь половина стекла сохранилась, чехлы на сиденьях из первосортной аркадайской мешковины.
Запыхавшийся от быстрого бега водитель распахнул передо мной дверцу. Интересно, кому он звонил?
Ручаюсь, что поездку в Аркадай он планировал не на сегодня.
— Отти Афарас к вашим услугам.
— Дим Фут, — громыхнул сзади Дим, — и сопровождающие меня лица.
Молодчина, Дим! Выручил. Мне не хотелось представляться. Чем меньше Афарас будет знать про нас, тем спокойнее и дальше проживет.
— Вероятно, вы нездешний? — спросила я, чтобы переменить тему.
— Да, перебрался полгода тому назад с Янваи и пытаюсь встать на ноги.
— А чем же нехороша Янвая?
Лицо водителя оживилось, и он с жаром стал рассказывать о чудесном климате Янваи, удивительных людях, великолепной природе, но очень скверном правителе. Янвае постоянно не везло с правителями.
Под рассказ о заросшем кустами ольди острове мы петляли по улочкам Анэмора среди серых домов с остроконечными крышами, бесчисленных каменных арок и облетевших каштанов. Над бедным маленьким государством властвовал октябрь. Промелькнули дома окраины, и нас встретили обнажившиеся поля, редкий придорожный кустарник и мелкий осенний дождь, сразу забрызгавший ветровое стекло. Водитель включил «дворники», их негромкий шорох, пустынное утреннее шоссе, черная туча в небе и мерный голос рассказчика навевали дрему.