Вдовы по четвергам
Шрифт:
— Не знаю… я же без калькулятора…
— Я тоже. Никогда не ладила с цифрами, но это стоит примерно… сто–сто пятьдесят долларов, столько мне в итоге заплатила Вирхиния, а у нее парк примерно как у тебя.
— Вирхиния заново засеяла газон?
— Да, она получила какие-то очень неплохие комиссионные.
Тереса наклонилась, взяла комок земли и повертела его в руках.
— Дорогая, этому бордюру не хватает влаги, — сказала она, показывая подруге сухую, крошащуюся в руках почву.
Тереса ушла за поливочным шлангом. Лала осталась ее подождать. Тереса уже несколько лет занималась ее садом, так что прекрасно знала, где лежат
— Для такой работы нужна художественная жилка, — любила говорить она о самой себе.
И расценки у нее были лишь ненамного выше, чем у «газонокосильщиков».
— Когда все парки вокруг выглядят безупречно — ты видишь кругом только яркую зелень ryegrass и вдруг нарываешься на непорядок, хочется рвать и метать, правда? Представь себе: едешь на машине, видишь зеленое… зеленое… зеленое… желтое! А, это же дом Уровичей! Вот ужас!
Тереса отложила в сторону шланг и занялась осокой, которая слишком тянулась к солнцу и нарушала симметрию бордюра. Лала наклонилась, чтобы помочь ей.
— Послушай, дорогая, я знаю, что твой бедолага сейчас без работы и все такое, но это же временно! Ты не должна покоряться обстоятельствам.
Тереса отпустила осоку и выпрямилась.
— Ее нужно подвязать, или она так и будет торчать в сторону. Она очень непослушная. А для чего еще нужны сбережения? Для таких вот чрезвычайных случаев.
Тереса вытащила из своей сумки моток желтой бечевки, и они вместе с Лалой подвязали куст.
— Это конопляная бечевка, никогда не позволяй использовать в саду материалы, которые не разлагаются естественным путем.
Лала помогла ей завязать веревку.
— Представляешь, пройдут века, нас с тобой уже не будет, а пластик так и останется здесь. Кстати о пластике, ты не будешь в этом году делать себе грудь?
— Буду, но я подожду немного, пока у Мартина закончится эта неразбериха с деньгами, а то он взбесится.
— Силикон подождет, а вот газон — нет. И через пару месяцев у Мартина будет новая работа, а у вас — совершенно испорченный участок.
Тереса вытянула шланг, перевела соответствующий рычаг в крайнее положение, чтобы напор был постоянным, но небольшим, сделала знак работнику открутить вентиль и, когда вода пошла, стала поливать клумбу.
— Я знаю, можно возразить: «Это мне каждый год стоит денег, и все равно к ноябрю ryegrass
— Ты меня знаешь, я хочу заняться газоном, но мне нужно придумать, что сказать Мартину.
— А зачем ему что-то говорить?
— С тех пор как у него случилась эта история с работой, он стал очень подозрительным. Не говори никому, please, но он даже занимается планированием расходов на компьютере, я от этого просто с ума схожу.
— А почему ты не отправишь его к психоаналитику?
— Мартина? При таких-то ценах? Он ни за что не пойдет, он стал просто скрягой, клянусь. Даже запретил мне пить чай Twinings, можешь себе представить?
— В таком случае остается единственный выход — обмануть его. И пусть совесть тебя не мучает, ведь это для его же блага. Ему тоже понравится, если, выглянув в окно, он увидит вокруг зеленый газон!
Тереса передала шланг Лале.
— Держи, полей немного, а я схожу к джипу, возьму удобрение с железом для этого жасмина, он немного подвял, да?
Тереса ушла, а Лала осталась поливать. И пока ровный дождик падал на зеленые листья, Лала убедила себя, что, как ни крути, желтая высохшая трава конечно же не улучшит настроение ее мужу.
Глава 25
Однажды вечером Ромина и Хуани пришли на детскую площадку. Они уже не дети, но все еще ходят туда, где когда-то познакомились. Достали ролики. И пиво из рюкзака. Две поллитровых бутылки. Или три. Иногда бутылки бывают и литровыми. Если есть деньги. Пьют. Смеются. Мимо проходит охранник. Они с ним здороваются. Ждут, пока он пройдет. Снова пьют. Смеются.
— Начнем? — спрашивает она.
— Давай, — отвечает Хуани.
Ромина находит какую-нибудь толстую палку и рисует на песке извилистую линию.
— Змея, — говорил Хуани.
— Прям!
— Макаронина-спираль, — предположил он.
Она засмеялась:
— Нет, дурак.
— Ветка плакучей ивы?
— Нет.
— Пружина.
— Нет, давай, шевели мозгами.
Хуани думает, смотрит на нее. Смотрит очень долго.
— Твои волосы, нет, они у тебя прямые, — говорит он, дотронувшись до ее головы. И не убирает руку. — Я сдаюсь. Что это?
— То, что у меня в желудке, не знаю, как это называется, но оно именно такое, — отвечает Ромина и снова проводит змееобразную линию на песке.
Они смотрят друг на друга. Отхлебывают пиво. Хуани наклоняется и целует ее. Губы Ромины пахнут пивом. Она нежно гладит его по лицу.
— Мы же друзья, — говорит она.
— Друзья, — отвечает он.
— Я не хочу быть такой, как они, — говорит Ромина.
— Ты не такая.
— Я боюсь, что если мы перестанем быть друзьями… ты понимаешь?
— Да, — отвечает он.
— Теперь давай ты! — И она протянула ему ветку.
Он рисует круг и внутри него две точки.
— Пуговица.
— Нет.
— Свиной пятачок, — произносит Ромина, уверенная, что угадала.
— Ничего подобного.
— Розетка.
— Проиграла.
Ромина ждет объяснений.
— Это мы вдвоем, — Хуани указывает на точки. — За стеной.
— За стеной или перед стеной? — спрашивает она.
— Это одно и то же.
— Нет, это не одно и то же, помнишь картинку… когда надо угадать, старуха там или молодая девушка?