Вдвойне робкий

Симагин Андрей

Мистер Энканто не отдал ей меню, но поглядел на нее нежно и благодарно.

— Ну что ты… — мягко произнес он.

— Я тебя прошу.

Мистер Энканто, чуть исподлобья глядя на женщину лучистым, всепрощающим и все-понимающим взором, отрицательно покачал головой. Эллен поджала губы. Он в свою очередь потянулся через столик и ласково дотронулся кончиками пальцев до ее пухлой руки. Манжета чуть задралась, и Эллен с содроганием уставилась на розовое пятно на коже мистера Энканто, шелушащееся чуть выше запястья. Мистер Энканто спокойно убрал руку и поправил рукав. Эллен подняла на него виноватые глаза.

— Ох, прости, мне не следовало так пялиться…

— Это экзема, — как ни в чем не бывало, сказал мистер Энканто. — Она у меня с детства. Совсем не болезненно и совершенно не опасно для окружающих. Нервное.

— Ты очень чуткая и ранимая натура, — сказала Эллен.

Мистер Энканто улыбнулся.

— Я так глупо себя чувствую из-за того, что не пришла вчера… — заладила Эллен сызнова. Ей все не хотелось расставаться с этой темой. Любая иная женщина давно уж говорила бы о чем-то другом. Если бы хотела понравиться — о самом мистере Энканто, хотя бы. Но Эллен могла говорить лишь о себе, — Я такая нелепая… Но, понимаешь, мне так было страшно.

— Эллен, — мягко сказал мистер Энканто, — тебе совсем не обязательно извиняться. Тебе не за что извиняться, поверь. Я все понимаю.

— Правда? Знаешь, я тебе так верю… Верю, что ты не обиделся. Ты ведь понимаешь, что мне было очень трудно решиться. Я очень некрасивая.

— Ты красивая. Только надо как следует присмотреться. У тебя прекрасные глаза, прекрасная посадка головы…

— Мне этого никто никогда еще не говорил. Ты такой милый.

— Сейчас такие вещи мало кто замечает…

— Я так боялась, что тебя отпугнет моя фигура. Я еще со школьных лет вот так располнела. И мне было очень трудно решиться пойти к тебе. За компьютером легко!

— Но теперь ты не боишься?

— Нет. То есть немножко боюсь… то есть волнуюсь. Но совсем немножко. Ох, я очень нерешительная и неуверенная в себе. Ты понимаешь?

Так они беседовали полтора часа.

— Ну вот, — сказал мистер Энканто, расплатившись по счету. Мягко улыбнулся. — Теперь, к сожалению, мне нужно бежать. Последний автобус уходит через четверть часа.

— Ты поедешь автобусом? — удивилась Эллен.

Мистер Энканто чуть развел руками.

— Моя машина в ремонте. Ничего, не бери в голову. Я доеду прекрасно. Я люблю ездить автобусами в поздний час. Народу уже немного, тебя везут… сядешь в уголок — и можно полностью отдаться своим мыслям..

Эллен не заинтересовалась, что это за мысли.

— Я тебя отвезу, — храбро сказала она. Ей очень хотелось выяснить, где живет мистер Энканто. На всякий случай. Вдруг они теперь долго не увидятся, а ей захочется посмотреть, кого он к себе водит.

— Эллен, — мягко сказал мистер Энканто, — это совсем не обязательно.

— Я непременно тебя отвезу, даже и не думай.

На это мистер Энканто и рассчитывал.

Квартира мистера Энканто.

Время от времени срывался мелкий, скучный дождик, и Эллен вела машину особенно осторожно. Она волновалась. Ей было очень интересно, что будет дальше. Но, зная себя, она подозревала, что, даже если дальше наклюнется действительно что-то интересное, она ухитрится все испортить. И потому всю дорогу трещала без умолку о том, какая она нелепая, надеясь как-то подготовить мистера Энканто к тому, что она в любой момент и впрямь может сделать ту или иную невообразимую глупость.

Но в конце концов они все-таки доехали.

Машина остановилась на узкой, пустынной улочке близ одинокого фонаря, в световом сарафане которого мельтешили, как мошки, мелкие брызги дождя. Стало тихо. Стало слышно, как шуршат капли по металлической крыше.

— Ты… давно здесь живешь? — спросила Эллен, чтобы нарушить молчание. Оно оказалось слишком интимным. Слишком вызывающим. Многозначительным каким-то.

Мистер Энканто мягко улыбнулся.

— Не очень.

— А… а ты знаешь, я тоже когда-то жила совсем неподалеку. Сейчас-то я переехала, живу теперь в новом районе…

Зачем-то она назвала ему адрес. Сама не поняла, зачем. Наверное, в глубине души она надеялась, что он станет по вечерам дежурить под ее окнами. Распевая серенады по-итальянски… Вряд ли она всерьез рассчитывала на это, но образ грел ей сердце.

— …но я до сих пор помню, как звонят колокола во-он на той колокольне, и, стоит мне их услышать случайно, я…

— Эллен, — мистер Энканто прервал ее через какие-то пять минут. — Не обязательно так нервничать, поверь мне.

Она с удовлетворением вздохнула.

— Я не очень хорошо притворяюсь, — сообщила она не без кокетства. — Я опять боюсь. В последний раз я была в подобных обстоятельствах очень… очень давно. Ты понимаешь?

Он нежно и аккуратно погладил ее по щеке кончиками пальцев.

— Может, поднимешься ко мне на несколько минут? Выпьем кофе… Я прочту тебе одно стихотворение — помнишь, ты спрашивала в письме позавчера?

Она задрожала.

— Не знаю… — пролепетала она, — Так поздно уже…

— Эллен, — заглянув ей в глаза, проговорил мистер Энканто. — Я не хочу пока говорить тебе «спокойной ночи». А ты — ты хочешь?

И тут, случайно глянув над ее Толовой в окошко автомобиля, на окна своей квартиры, он увидел, что в гостиной горит свет, и по ту сторону опущенных штор движется чья-то тень. Он вздрогнул. Схватился за ручку дверцы автомобиля.

— Ты права, — сказал он. — Уже поздно, а у меня еще куча работы.

Эллен ничего не успела сообразить, а он уже вышел под дождь.

Она еще не успела ни заплакать, ни завести мотор, а он уже взбегал по лестнице. Он был в ужасе. Потому что он точно помнил, что запер дверь своей квартиры. Ведь в ванной докисал труп детектива Кросса. И не то чтобы в нем осталось еще нечто пригодное в пищу и нужное мистеру Энканто — просто труп некуда было девать, времени-то оказалось в обрез.