Вечер страшных историй
Шрифт:
Дрожа всем телом, Барт приблизился к окну и выглянул наружу. Туман стелился по земле и густел, казалось, с каждой минутой. Свет на крыльце, который он так и не выключил, помогал разглядеть очертания двора, но темной фигуры видно не было.
– Наверное, ушел, – выдохнул Барт и вытер пот со лба.
В этот момент в доме погас свет. Барт очутился один в полнейшей темноте. Впрочем, нет, он ошибся – в темноте он был уже не один. Где-то в глубине дома раздался негромкий хлопок. Барт знал, что так хлопала задняя дверь.
Дверь, которую
Когда в тишине послышались шаги, Барт не выдержал напряжения и вскрикнул. Рванувшись к входной двери, он распахнул ее и со всей скоростью, на которую был способен в свои восемьдесят шесть, нырнул в туман.
«Соседи, – стучало в висках. – Надо… добраться… до… соседей…»
Забежав на участок Джонсонов, что жили слева от него, Барт заколотил в дверь. Он задыхался от бега, пот градом струился по лицу и капал на землю. Сегодня будний день, а значит, Джонсоны – семейная пара средних лет – наверняка дома. Но почему они не открывают?
Барт то и дело оглядывался, но фигуры в балахоне видно не было. Он понимал: времени остается немного. Плюнув на Джонсонов, Барт ринулся к следующему дому. Но и там ему не открыли, хотя он стучал не переставая до тех пор, пока костяшки на руках не стали кровоточить.
Тогда Барт метнулся через дорогу, решив попытать удачу на противоположной линии домов. Вокруг, как назло, не было ни одного человека. «Куда подевались эти проклятые празднующие? – зло думал он, пока бежал к очередному дому. – Недавно их тут были сотни, а теперь что, все разом вымерли?»
Вот и дом старушки Генриетты, одной из близких подруг его почившей жены. Сам он терпеть не мог Генриетту, но сейчас как воздух нуждался в ее помощи.
«Только бы старая ведьма открыла дверь, только бы открыла», – как мантру повторял Барт.
И дверь действительно начала приоткрываться, едва он поднялся на крыльцо. Барт застыл на месте. Дверь открывалась медленно, с торжественным скрипом.
– Генриетта, я… – начал Барт, но слова застряли у него в горле.
Старушки на пороге не оказалось. Вместо нее там была темнота. Барту показалось, что из глубин дома, из самой тьмы, за ним кто-то наблюдает. Кто-то, с кем точно не стоило встречаться.
Барт предпочел убраться с участка старой Генриетты, после чего с трудом заковылял в сторону центра. Колени горели огнем, боль выворачивала суставы наизнанку. Радовало только то, что фигура в балахоне по-прежнему не показывалась.
Дома один за другим выплывали из тумана, провожая Барта темными глазницами окон. Все вокруг выглядело знакомым – и в то же время каким-то не таким, словно на мониторе снизили настройки яркости. Пейзаж представлялся серым и невзрачным. Неужели туман так искажает перспективу?
Но главный вопрос состоял в другом. Почему он до сих пор не встретил на улице ни одного человека?
Оказавшись на Мейн-стрит, главной улице их городка, Барт привалился к стене какого-то здания. Следовало отдышаться, иначе он прямо сейчас замертво упадет на асфальт. Тянуло присесть, а еще лучше прилечь, но Барт одернул себя. Если дать слабину и сесть на асфальт, то со своими коленями он рискует больше не подняться. А там его точно настигнет фигура в балахоне.
С трудом разогнувшись, он огляделся по сторонам. Увидев вывеску здания, у которого стоял, он радостно крякнул. То была закусочная «У Пита». Место это всегда имело для них с Марджори особое значение, ведь именно тут состоялось их первое свидание много лет назад. Барт помнил, как они пили молочные коктейли в тогда еще новенькой закусочной и посмеивались над нерасторопными официантами, что говорили с протяжным южным акцентом, называя их, еще совсем молодых, «сээр» и «мээм».
С тех пор утекло немало воды. Сама закусочная не раз подвергалась капитальному ремонту, за годы у нее менялись владельцы и меню, но для них с Марджори она всегда оставалась особым местом, наполненным скрытым, почти мистическим смыслом. Они ужинали здесь не реже раза в месяц, а в последнее время, уже после смерти жены, Барт не раз приходил сюда в одиночестве.
Лучше места в его текущей ситуации не придумаешь. И пусть окна закусочной были темны, как и в других зданиях поблизости, он разглядел слабый проблеск света. Толкнув дверь, он ввалился внутрь.
Барт сразу увидел ее. Она сидела за столиком в дальней кабинке, где они всегда заказывали себе столик, когда приходили сюда вдвоем. Заметив его, Марджори улыбнулась и помахала рукой. Она не была молодой, как во времена их знакомства, нет. Она выглядела такой, какой он запомнил ее за несколько месяцев до смерти. Лицо ее освещалось светом единственной свечи. На ватных ногах Барт приблизился к столику. Дыхание перехватило, а в голове стало совсем пусто. Ему хотелось сказать так много, но буквы отчего-то не складывались в слова.
– Здравствуй, милый, – сказала Марджори, улыбнувшись. – Рада, что ты наконец нашел меня. Присаживайся.
Опустившись на стул, Барт бросил взгляд в окно – и вздрогнул. Фигура в балахоне стояла снаружи и заглядывала внутрь через стекло. Теперь, разглядев ее получше, Барт убедился, что лица под капюшоном не было. На его месте клубилась чернильная тьма.
– Не беспокойся, – торопливо заверила Марджори. – Он сюда не войдет.
– Он? – глухо переспросил Барт. – Это… дух?
Марджори поморщилась.
– Сложно объяснить… Это не совсем дух. Не такой, как я, во всяком случае. Он никогда не был человеком.
– Что ему от меня надо?
– Ты сам виноват, – Марджори развела руки в стороны. – Приманил его светом, как мотылька в летнюю ночь, а потом оскорбил. Такие, как он, этого не любят.
– А как же…
– Я надеялась успеть к тебе первой, – перебила Марджори. – Но не сразу нашла дорогу, – она махнула рукой себе за спину. – Поэтому решила дождаться тебя здесь. Знала, что рано или поздно ты сюда придешь. Вы, мужчины, очень предсказуемы.