Вечером осени
Шрифт:
– Эх, Паха, – слышу шёпот с соседней койки.
– Чего, – отвечают шёпоту.
– Знаешь, восьмой
Паха молчит.
– Как-то ездил я в Москву, – продолжает шёпот, – поработать вахтой. И такую тёлку встретил… Только пальцем по ней проводил – текла. Ну, думал, к чёрту жену, спиногрыза к чёрту. Вернулся домой, развестись и вещи забрать.
Паха молчит.
– Развод не дали. Но вещи швырнули в ебало.
Тишина.
– Стою я в дверях с сумкой на плече, держусь за ручку и смотрю: старые в комнате сидят, жена стоит, пелёнку обоссанную держит, мелкий ползает…
– И? – спрашивает Паха наутро.
Шёпот, принадлежащий сухому узбеку, сразу понимает и отвечает:
– Остался я, хуль.
– Живее, солдаты-ы! – орёт комбат. – Скорх-о новх-ый год, а вы всё сиськх-и мнёте!
– Сам бы помял, – тихо говорит Зубов, разбивая лопатой лёд на дороге. – Посмотрел бы я на него.
– Почти всё, – говорю, пытаясь подбодрить. – Оглянись: вон, сколько сделали.
Конец ознакомительного фрагмента.