Вечная Битва: Семь дней Апокалипсиса
Шрифт:
— Да! Иначе тебя бы передо мной не было! — свирепый голос Хаоса заставил воина содрогнуться. — Я полагал, что сделай я из тебя сверхвоина, ты хоть немного поумнеешь и будешь отличаться от людей. Ведь ты единственный из них, кто получил мою милость и честь служить в Стальном Легионе.
— Извините, лорд Хаос. Ваша мудрость и щедрость не знает себе границ, — Блейд виновато потупил взгляд.
— Хм, не забывай, что моя щедрость распространяется на тех, кто достойно мне служит. Если не ошибаюсь, корпус твоей наступательной армии располагается на Некге? Не так ли?
— Никак нет, Лорд Хаос, на Некге
— Ну да неважно, туда только что подошел небольшой флот Альянса и мне кажется, что не без их высших генералов, — бог войны властно сложил руки на груди. — Ты понимаешь, чем это чревато?
— Стоит вам пожелать их смерти, и я сделаю это. Правда боюсь, Лорд Хаос, что я не успею долететь до Некга до начала вражеской атаки даже, если отправлюсь прямо сейчас, — немного вздрогнувшим голосом произнес Блейд. Его положение в армии могучего божества и впрямь было шатким — он человек, а Хаос неистово ненавидел людей, пусть превращенных в сверхвоинов. Вот будь он сверхвоином от рождения, ситуация имела бы совсем другой характер. И словно этого мало, Хаос не терпел неповиновения, жестоко расправляясь с ослушниками. Каждый слуга темного бога вынужден был следить за каждым словом и горе ему, когда Хаос сочтет сказанное оскорбительным. В данном случае Блейд говорил правду, до Некга путь лежал неблизкий, но его хозяин обладал своеобразным восприятием и мог запросто разбить кому-нибудь из своих собственных прислужников голову просто из-за плохого настроения.
— Нет, конечно, не успеешь, — хитро прищурив глаза, согласился Хаос. — Я собираюсь тебе помочь. Выделю под твое командование небольшой отряд своих жрецов и перемещу вас на планету. Там ты найдешь генералов Альянса и уничтожишь их в мою честь.
— Извините, Лорд Хаос, но ведь если вы меня переместите, то нарушите Вселенский закон о невмешательстве в жизнь смертных. Последствия могут оказаться неприятными.
— Во-первых, это не помешает ходу битвы между берсеркерами и солдатами Альянса, а значит, вмешательством фактически не станет. Посвященных же убивать не запрещается. Во-вторых, если бы Они замечали каждое наше нарушение и тащили бы нас в Суд Хроноса каждый раз, как мы преступаем эти дурацкие законы, какие же мы были бы Силы Зла.
— Вы правы, мои страхи — это моя вина. Я всегда готов служить вам господин.
Хаос довольно хмыкнул и два раза хлопнул огромными ладонями. Отозвавшись на призыв, из узкого, но высокого входа в портальную комнату, вышли несколько воинов, замотанных в красные одеяния и с искривленными мечами на поясах. Их лиц не было видно за капюшонами, покрывавшими их головы. По большому счету, лиц у них и не было, недаром всю демоническую армию Хаоса, не ограничивающуюся, разумеется, на одних жрецах, прозвали безликими.
— Я хочу сделать из черепов своих врагов светильники! Так принесите мне их! — деспотично проревел Хаос. Он взмахнул рукой, пальцы с проросшими стальными когтями выписали круг, и жрецы во главе с Блейдом исчезли в яркой вспышке.
Закончив с раздачей приказов, Хаос возвратился к обозрению могущества армады берсеркеров. Корабли, подобно китам, медленно плыли по усеянному крупицами звезд, разноцветному, то черному как смоль, то яркому как солнечный луч, отраженный от
Мечты Хаоса о расчленении стражей Золотого Града грубо прервал протяжный гул, за которым последовал взрыв пламени. Огонь загорелся в воздухе за спиной божества берсеркеров. Постепенно пламя, изгибаясь, переросло в огненное зеркало, отразившее «лик» Армагеддона.
— Что тебе еще нужно?! — обратился к Разрушителю миров Хаос. — Мне показалось, что мы с тобой уже обсудили суть дела.
— Есть кое-что еще…
— Знаю! — остановил речь собеседника Хаос. — Чемпионы Избранного ищут мудреца на Некге. Я только минуту назад отправил жрецов и сверхвоина на их истребление.
— Рад, что ты хорошо осведомлен, но я, на твоем месте, не стал бы доверяться кучке жрецов. Если генералы Альянса не уйдут живыми с планеты, будет просто замечательно, но если нет…. Продумай план дальнейших действий. Ты же понимаешь важность взгляда в будущее, чего не мог осознать твой блудный сын.
— Логично, этот безмозглый предатель сам загнал себя в смертельную ловушку своей недальновидностью и остервенелой яростью. Я поищу зацепки, время у меня есть. А не найду, так просто выслежу и прикончу Избранного.
— Нет, этим в настоящий момент занимается Бэрон. Повелитель распределил роли каждому из нас и не нарушай этого распорядка! — глаза Армагеддона расширились и вспыхнули огнем. — Делай все, что хочешь, но не вступай в конфликты с приказами Хозяина, не нарушай законы Мироздания слишком очевидно и, что самое главное, не устраивай междоусобных потасовок!
— Не учи меня, Дух! Я не несмышленый молокосос, я Хаос — старший бог войны и разрушения, я рожден с расколом Мироздания, я пришел в мир раньше тебя!
— И, тем не менее, я пользуюсь даже большим уважением, чем Гамал. А древнее его и вернее Повелителю нет во всей преисподней. Так что изволь проявить хоть каплю уважения, во время разговора со мной, о большем и не прошу.
— Но почему Бэрон? Он слишком молод и глуп. Он не достоин такой чести. Для чего Хозяин так носится с этим самовлюбленным кровопийцей, да еще и после того, как Бэрон вероломно предал его, поддавшись ничтожному чувству жалких смертных? Я могу раздавить Избранного, почти не утруждаясь.
— Сейчас ты говоришь точь-в-точь как Бэрон. Полное неуважение к противнику, переоценка собственных сил, самолюбие. Чем же ты лучше него?
— Не сравнивай нас! Я могу понять, когда справлюсь сам, а когда мне потребуется помощь! Избранный не вошел в полную силу, сейчас он уязвимее, нежели станет со временем и это время может наступить когда угодно!
— Хаос! Вспомни свое место! Раз Бэрону велено расправиться с Избранным так и будет! Наш разговор окончен! Смотри без глупостей!
Огненное зеркало втянулось само в себя, не оставив и следа, кроме что в мыслях Хаоса. Темный бог исступленно заревел и ударил себя кулаками в грудь. В остаток того дня никто более не осмелился тревожить его покой.