Вечная мадонна
Шрифт:
Потом от этой великой любви остались только небрежные строчки в дневнике: «Несчастная Дельмас всеми способами добивается меня увидеть». «Ночью — на улице — бледная от злой ревности Дельмас». «Ночью — опять Дельмас, догнавшая меня на улице. Я ушел. Сегодня ночью я увидал в окно Дельмас и позвал ее к себе…»
Он бросал ей себя иногда, словно корку хлеба голодному, словно грош — нищенке. Странным, невероятным, трагическим образом отзовется ему потом это жестокое равнодушие — отзовется истинным милосердием любящей женщины. Именно об этом запись, исполненная почти предсмертной тоски: «ЛА. Дельмас прислала Любе письмо и муку по случаю моих завтрашних именин».
Письмо и муку… Возвышенное и земное.
На дворе 1921 год… близка кончина, о которой Блок, конечно, знать не знает. Он озабочен мыслями о том, что «личная жизнь превратилась уже в одно унижение», и, конечно, не знает, что Кармен будет любить его до конца дней своих, доказав таким образом, что она воистину была «всех ярче, верней и прелестней».
Таким образом, поэт снова угадал!
Не кляни же меня, не кляни! Мой поезд летит, как цыганская песня, Как те невозвратные дни… Что было любимо — все мимо, все мимо, Впереди — неизвестность пути… Благословенно, неизгладимо, Невозвратимо… прости!Кармен — неведомо, ну а Любовь — любовь простила ему все.
Проклятая цыганка
Полина Виардо — Иван Тургенев
В германском городке Веймаре (том самом, который навеки овеян именем Гёте) 11 апреля 1859 года состоялась премьера оперетты «Последний колдун». Великий герцог Саксен-Веймарский, и его двор, и все общество Веймара были на представлении и рукоплескали стоя обворожительному Принцу, партию которого пела известнейшая певица Франции, и, конечно, Колдуну. Его играл высокий, красивый актер с благородным челом и неискоренимым добродушием в повадках.
— Улыбки герцога и придворных точно так же холодны, как блеск их бриллиантов, — пробормотал один из зрителей, стоявший в ложе для прессы и вяло шлепавший ладонью в ладонь. — Да всем ясно — «Колдуна» придется опустить в могилу. Полный провал! Слышите? — спросил он своего собеседника, делая многозначительное лицо.
Тот понимающе кивнул: из партера все отчетливей доносилось шиканье простой публики, не связанной ни светскими условностями, ни личными отношениями с великой певицей и ее благородным другом.
— Боже мой, боже мой, какое падение! — пробормотал первый журналист, презрительно разглядывая Принца. — Она впала в детство, а он покорно идет у нее на поводу…
— Посмотрите на это с другой стороны, — якобы примирительно, а на самом деле с еще более ядовитым ехидством откликнулся другой журналист. — Музыка аранжирована самим Листом, поют лучшие голоса Франции и Германии, автор пьесы и исполнитель роли Колдуна — величайший писатель нашего времени. К тому же у него недурной драматический талант… правда, нет голоса, но за сценой за него поет прекрасный бас…
— Он покорно идет у нее на поводу! — не слушая, повторил в отчаянии первый журналист. — Он сошел с ума, коли согласился написать такой вздор! Он отдал этой цыганке свою жизнь и свое состояние, она распоряжается всем этим, но он хотя бы мог распорядиться своим талантом!
И оба уехали, не дожидаясь конца спектакля, чтобы успеть дать в свои газеты разгромные рецензии на премьеру «Последнего колдуна». В них исполнители главных партий были названы своими именами: Принц — знаменитая певица Полина Виардо, Колдун — русский писатель Иван Тургенев…
— А надо признаться, хорошо проклятая цыганка поет! — не удержавшись, выкрикнула Варвара Петровна Тургенева с мрачным, угрюмым восхищением — и воровато оглянулась, стыдясь себя и этого своего предательского, как она считала, восхищения. Конечно, только ненависть, одну только ненависть должна была бы вызывать у нее эта худосочная, сутулая, бледная, горбоносая чужеземка, которая… из-за которой…
Сегодня Варвара Петровна побывала на утреннем концерте заезжей певички, которую невесть с чего вдруг сделали примадонной Итальянской оперы в Петербурге. Послушала ее, сохраняя надменное выражение лица, удостоила не аплодисментами, а лишь пренебрежительным пожатием плеч и отбыла в свой петербургский дом. К обеду ждала любимого сына, Ивана.
Иван не приехал. Варвара Петровна обедала одна, не проронив за все время ни слова, и это ее молчание было ужаснее самой лютой ругани, и приборы издавали отчетливый звон в руках дрожащих от страха лакеев.
Конечно, сын сейчас — у нее, у этой… Слухи ходят, Иван у своей певички днюет и ночует! А ведь она замужняя дама, муж у нее тоже актер, но ради карьеры жены отступился от своей карьеры и сделался ее импресарио. Охотится вместе с Иваном, восхищается русским гостеприимством и вообще Россией, которая с таким восторгом принимает его жену… Французы отлично умеют денежки считать, в том числе и в чужих карманах! Этот актеришка мигом смекнул, что богатый и красивый русский барин с одного взгляда голову потерял из-за его жены.
Смекнул — и что? Решил пустить ее в оборот, состояние на ней нажить?
Но Иван-то… как он мог? Так себя забыть!..
Варвара Петровна обреченно покачала головой. «Забывать себя» в страсти, поддаваться внезапному, неодолимому влечению — это в крови у них, у Тургеневых. Да и у нее, урожденной Лутовиновой, — тоже в крови.
…Она всю жизнь помнила, как поздней осенью 1815 года к ней в имение вдруг заехал, спасаясь от непогоды, двадцатитрехлетний сосед Сергей Николаевич Тургенев. Конечно, Варвара Петровна понимала, что влекло его прежде всего любопытство: какова она, эта внезапно разбогатевшая наследница Спасского? Слухи об ее экстравагантных вкусах, о невероятных деньгах уже прошли по округе и привлекали гостей не только из ближних Тулы и Орла, но и из Москвы…
Ну что ж, Варвара Петровна не разочаровала заезжего гостя своим видом. Алое платье, какой-то невероятный чепчик, больше похожий на экзотический цветок… Собой, правда, не больно-то хороша, да и на семь лет старше гостя, ей уже под тридцать, зато сколько шику, сколько элегантности! А какой живой разговор ведет, как начитанна, образованна! Да, не зря говорят, что порою сам Жуковский наезжает к ней поболтать и играет в ее домашних спектаклях.
Сергей Николаевич смотрел на владелицу Спасского, ну а она… она смотрела на него. И видела перед собою не просто красивого, но поистине обворожительного человека, которому ничего не стоило вскружить голову любой женщине. Его знаменитый сын потом, спустя много лет, так опишет Сергея Николаевича Тургенева: «Отец мой был красавец…