Вечная сказка
Шрифт:
* * *
Сидя в углу и перебирая шелковые струны гучжен*, я смотрела на него, такого прекрасного, лучезарного и ясноликого, о котором могла бы мечтать любая девушка Пекина, при дворе императора Сяньфэна, потому что ни одна простолюдинка не смела и помыслить о столь восхитительном юноше. Не знаю, какой удаче была обязана я, ведь и дочерей придворных и чиновников во дворце хватало, но выбрал он именно меня. Я могла быть спокойна и наслаждаться его созерцанием в ожидании самого важного события моей, пока что
Мы познакомились около года назад и, судьба была щедра, смогли вскоре увидеться наедине, встретившись на прогулке в весеннем саду, где Лухан признался в своей симпатии под звук тревожащей сердце флейты, талантливо преобразовывающийся в радужно-струящуюся музыку руками одинокого музыканта под зеленеющей кроной с набухшими почками будущих цветов, и пообещал договориться семьями о том, чтобы мы стали законными супругами. Но восстание крестьян, объявивших о желании свергнуть династию и организовать своё государство вместо империи Цин, внесло смуту и исправило все планы по-своему. На юг отправлялись полководцы, управляющие, армия и тысячи солдат. Снаряжались мужи отовсюду, облачаясь в доспехи и крепя к поясам оружие. Лухан, разумеется, не мог не отправиться туда, предводительствуя отрядом и укрощая мятежников.
Тайпины всё ещё не были повержены, но, пользуясь небольшой передышкой, мой возлюбленный вернулся и сразу же обратился к моим родителям с прошением моей руки. Согласие было дано. Я была самой счастливой девушкой на свете! Струна разладилась и прозвучала фальшиво, что тут же обратило на меня внимание моей матери.
– Что с тобой?- я вовремя не подтянула струну, засмотревшись на Лухана исподлобья, и покраснела, пойманная на невнимательности. Он тоже осторожно поглядел в мою сторону.
– Простите, - извинившись, я наладила гучжен и продолжила извлекать из него музыку, но была остановлена родственником моего жениха. Самые близкие собрались здесь, чтобы засвидетельствовать помолвку.
– Я предлагаю выпить, - сказал он и дал приказ служанкам принести рисового вина. – Такое событие нужно отметить! Не каждый день такие достойные, равные друг другу по красоте и уму, высокородности и чести молодые находят друг друга и сговариваются о союзе.
Прислуга вошла с графином и стаканами и, разлив на всех, разнесла каждому присутствующему его порцию. Мать дала одобрительный знак отложить инструмент и подойти в круг. Мы стали с Луханом ближе, нас разделяли каких-то два метра. Смущаясь, но не в силах перебороть себя, мы украдкой посылали друг другу улыбки.
– Возблагодарим милосердие Неба и духов предков! – торжественно объявил мужчина и осушил чашу. Осторожными глотками, я пила предложенное, над краями чашки смотря на Лухана. Он делал то же самое. Пока никто не наблюдал за нами, несколько секунд тайного немого разговора глазами. Совсем скоро мы сможем смело принадлежать друг другу, но пока ещё надо соблюдать приличия.
Оставив половину слишком крепкого для меня напитка, я вернулась в свой угол и стала укладывать свою цитру** на колени. Старшие заговорили о делах и подготовке. Женщин здесь было больше, и Лухан не мог спокойно сидеть, ощущая себя инородным звеном. Желудок возмутился тому, что я выпила спиртное, и подарил мне слабую боль. Пытаясь не обратить внимания на этот дискомфорт, я занесла руки над струнами. Боль повторилась. Замерев, я прислушалась к ней, надеясь, что теперь-то она утихнет. Но вместо этого, усилившись и придя вновь, она стала стремительно разрастаться и исходить уже не только из желудка, но и из груди, печени, самого низа живота. Огонь ожег меня внутри, и я вскрикнула.
– Что случилось? – первой среагировала моя мать, сидевшая ближе всех. На её лице отразилось нешуточное беспокойство. Она увидела что-то такое во мне, что испугало меня через неё. Я ощутила выступивший на лбу пот. Что происходит?
– А-а! – прокричав снова, я спихнула с себя гучжен и встала, надеясь, что сменив положение тела, я как-то избавлюсь от терзаний, охватывающих меня целиком. – О, небесные силы! – простонав, я закачалась. Лухан, растолкав всех, кто стоял на его пути, успел подбежать тогда, когда я валилась с ног.
– Что с тобой?! – непонимающе подхватив меня, он всматривался в моё белеющее лицо. Позвав меня по имени, он заметил, что я перестаю моментально отзываться.
– Что это за болезнь? – раздался голос какой-то из женщин за его спиной.
– Это не болезнь, это яд! – крикнул он, посмотрев на недопитую чашку. – Лекаря, скорее! Ведите сюда лекаря!
– Лухан… - слабо прошептала я, скованная болью до судорог, которые не давали мне ничего делать, кроме как скрючиться и стремительно умирать. – Лухан…
– Я здесь, здесь! – держа меня за руку, тряс её он. – Где же лекарь? Почему служанка так долго? – он не подпустил ко мне сестер и мать, накрыв меня собой, не упуская ни мгновения моих, пока ещё порывающихся быть, вздохов. – Живи, пожалуйста, потерпи немного… мы найдём противоядие…
– Не могу, как же больно! – взвыла я, схватившись за живот и выгнувшись на его коленях. – Как же… а-а!
– Сейчас, сейчас… - уговаривал он, бесстыдно поцеловав руки и моё лицо при всех. Но почему-то никто не вмешался, никто не сказал, что он опорочит меня тем, словно всё уже было решено. Нет, почему? Я не хочу умирать!
– Ей уже не поможешь, - ударил голос его дяди откуда-то.
– Что? Как это – не поможешь?! – Лухан сжал меня крепче, никого не слушая. – Ты же останешься со мной? Как ты можешь теперь… кто это сделал? Кто?! – свет в моих глазах потухал и он, уверившись в том, что конца не миновать, схватился за мою чашку. Наблюдая, что он делает, я попыталась остановить его руку, но сил не хватило. Никто другой не успел помешать ему. Он опрокинул содержимое внутрь себя. – Тогда ничего не поможет нам обоим.