Вечная сказка
Шрифт:
* * *
Обратившись к самой близкой подруге за помощью, я переговаривалась с ней шепотом на уроке:
– Я буду предупреждать тебя, когда я якобы у тебя в гостях и, если что, если позвонят мои, ты скажешь им, что я у тебя, ладно?
– А если они попросят тебя к телефону?
– Скажешь, что я в туалете, только что вышла, или разговариваю по мобильному, что угодно! Позвонишь мне, и сообщишь, если вдруг меня начнут искать, ладно?
–
– Да так… есть кое-что, о чем я не могу сказать дома, - подруга с беспокойством осмотрела меня.
– Это… ничего такого, серьёзного? В смысле, ты уверена, что не совершаешь чего-нибудь противозаконного?
– Шутишь? – уловила я, куда она клонит, и хмыкнула. – Я не связалась с плохой компанией и не принимаю наркотики, успокойся.
– А в чем же тогда дело? – я подумала некоторое время, насколько стоит быть откровенной.
– Я встречаюсь с парнем, - глаза рядом со мной округлились.
– Ого! А почему бы не представить его родителям? Или они настолько строги, что запретят тебе отношения? – я покачала головой. С обычным молодым человеком, наверное, разрешили бы походить за ручку. Но с привидением? Вряд ли. Даже если любые попытки между нами исключают интим, разврат и нежелательную подростковую беременность, им всё равно будет предпочтительнее живой ухажер дочери, а не такой, зависший в подлунном мире, но наполовину погруженный в небесный эфир. – А меня с ним познакомишь?
– Дело в том, что он… немного специфичный, - издалека зашла я. Подруга непонимающе насторожилась.
– Это как? Хиппи? Идейный? Сторонник сексуальных свобод?
– Нет-нет, - одумалась я говорить что-либо близкое к правде. Не поймет. – Он просто старше меня… намного. Это не понравится маме и папе, я уверена.
– Намного – это на сколько? – любопытство уже снедало её. Любовные перипетии - любимые темы всех девушек.
– На семнадцать лет, - выдохнула я, и получила очередной возглас подруги, за который та схватила выговор от преподавателя. Она пригнула голову, чтобы не привлекать внимание.
– Ему тридцать четыре? Он извращенец? – ошарашено промямлила она над партой.
– Нет, он ко мне даже не пристаёт, - поджав губы, я принялась писать урок, всем видом показывая, что остальные подробности не хочу извлекать из своей личной жизни.
– Да уж. Точно, специфичный, - согласилась подруга.
* * *
Пытаясь менять своё расписание и подстраивать его под свидания без последствий, я шла к Лухану сразу после школы, ненадолго, сочиняя для родителей увеличенное количество уроков. Я старалась выходить из дома, когда их там не было, чтобы не объясняться на выходе, а когда приходила – старалась делать это не слишком поздно, - вроде бы проще получалось оправдываться задним числом. Подруга не подводила и дважды выручила меня, предупредив, что родители звонили ей. Я тут же неслась обратно, домой, делая вид, что как раз пришла от неё, потому меня у неё и не было, что я уже вышла. Конспирация удавалась и всё, казалось бы, шло гладко. За исключением того, что мы с Луханом никак не приблизились к решению нашей проблемы, или хотя бы её разгадке.
Опершись спинами
– Эй, перестань! – улыбаясь, пихнул плечом сквозь меня Лухан, глядя, как слезы катятся по щекам под титры. Я нажала «стоп» и, выпрямив затекшие ноги, вытерла лицо поверх ладоней молодого человека, напрасно пытавшегося сделать это за меня. – Я же здесь. У нас так не будет.
– Всё равно это невыносимо, думать об этом… чувствовать-то трудно, а если ещё думать о том, что чувствуешь! – я повернулась к нему. Свет и электричество в заброшенном особняке не работали, давно отключенные за неуплату отсутствующими владельцами. В темноте сумерек Лухан опять светлел и проявлялся ярче. – У меня аж поджилки трясутся и под ребрами болит! У тебя бывает, чтоб где-нибудь болело?
– Мне кажется, что да, - Лухан оглядел себя сидя. – Где-то болит, а где – не пойму. Я же вижу, что сердца нет… но когда переживаю, то что-то тянет, даже покалывает. Удивительно, когда не могу определить, какая же часть тела чувствует? Начинаю понимать, что нечем ведь… и постепенно укладывается, - он с сарказмом хмыкнул: - Вот оно что такое «фантомные боли». Чувствительность того, что уже не существует.
– Перестань! Ты есть. И я тому свидетель, - мы положили руки на одно место, олицетворяя союз, связь, пожатие.
– Очень красивая песня звучала в фильме, - помолчав, заметил Лухан.
– Тебе тоже понравилась? Я сейчас найду её и включу, - забравшись в папку музыки в телефоне, я быстро набрала название и исполнителя, так как давно знала их, в своё время пофанатев от этой кинокартины. Строка поиска помогла оперативнее вывести нужное на экран. Я нажала «плэй», с замиранием слушая первые звуки. Посмотрела на Лухана. Наслаждаясь, он прикрыл веки. Так хотелось положить голову ему на плечо, чтобы его рука приобняла меня, слышать стук сердца в его груди, трогать шероховатую ткань рубашки и вдыхать его туалетную воду. Почему это так важно для людей? Почему без телесного контакта мы ощущаем незаконченность? Ведь вот же он, со мной, говорит, слушает, любит меня, и я его люблю. Чего ещё требуется? Зачем физический контакт? Потому что природа наградила нас двумя атрибутами – духовным и плотским? Поэтому мы пытаемся удовлетворить оба? Удовлетворить… если организму предел есть, то есть ли предел душе? Вот уже несколько столетий две души не могут дойти до грани.
– Потанцуем? – предложил Лухан, выведя меня из задумчивости. – Как эта пара в фильме.
– С удовольствием! – я поднялась, встав перед ним, он тоже поднялся и, положив руки мне на талию, улыбнулся нашей очередной выдумке и глупости. – Это вряд ли получится, да?
– Главное поймать ритм, и покачиваться в одинаковые стороны, - посмеялся он. Я создала видимость того, что мои ладони лежат на его плечах и постаралась воспроизвести движения современного медленного танца. Оказалось, что это сложнее, чем изобразить тот танец, старинный. Тогда я явно танцевала чаще, чем в этой жизни. Если быть откровенной, то медляки я в этой не танцевала ещё ни с одним парнем. – У нас выходит, не находишь?