Вечная тайна лабиринта
Шрифт:
Одна мужская фигура изображена была в центре и еще по одной — в каждой из четырех башен. За исключением центральной, чуть ли не фантасмагорической фигуры, чье лицо к 1587 году, когда местный архитектор Жак Селье делал свои наброски, почти полностью стерлось, все фигуры удалось опознать. На полях своих зарисовок Селье называл этот лабиринт un dedale (что в переводе с французского означает вовсе не имя Дедал, а «лабиринт»), а людей, изображенных на нем, считал просто архитекторами, которые «руководили постройкой» собора. Пятьдесят лет спустя каноник Пьер Коко записал почти совсем стершиеся напольные надписи и опознал изображенных на лабиринте людей более конкретно. Фигура с плотничьим угольником в руке — Жан ле Лу, который был начальником стройки в течение шестнадцати лет и начал возведение главных ворот собора. Жан д’Орбе (фигура с циркулем) создавал верхние этажи восточной части собора. Бернар де Суассон (фигура, рисующая с помощью циркуля круг) был мастером уже тридцать пять лет и спроектировал для собора своды и большое окно-розу. Ну а Гоше Реймсский (указывающий рукой) был мастером восемь лет и работал над арками и входами. Ну а что же это за таинственная фигура без лица в центре лабиринта, которую часто называли к ciel —
21
В своей работе «О книге Бытия, буквально». (Книга IV, глава 5) Августин цитирует Библию (Прем. 11:21).
Но средневековые архитекторы и их главные строители и в самом деле были богами на земле, создающими свои пусть небольшие, но сложные миры. Никакой единой, общепринятой единицы измерений принято еще не было. Хотя римляне и установили стандарт фута (295 миллиметров, или 11,614 современного дюйма), про него все чаще забывали и почти совсем им не пользовались. Ярд мог означать разную длину не только в Сиене и, скажем, во Флоренции, до которой от Сиены было несколько миль, — иногда значение ярда могло разниться даже в пределах одного-единственного собора — все зависело от мнения начальника строительной бригады, занимающейся данной частью строительства. Джон Джеймс, изучивший Шартрский собор в буквальном смысле камень за камнем, утверждает, что может отличить разные строительные команды не только по качеству работы и неповторимому виду мелких деталей, но еще и по разным мерам длины. У каждой строительной бригады был свой фут, не совпадающий по длине с футами других бригад, и каждый начальник, пишет Джеймс, носил с собой металлическую линейку, указывающую его длину, — своего рода фирменный знак главного мастера. Некоторые полагают, что это был тогдашний эквивалент жезла, который носил с собой Аарон, брат Моисея.
Лабиринт в базилике г. Сен-Кантена, Франция
Три архитектора, изображенные в ciel Амьенского собора, также имеют при себе инструменты своего ремесла — линейку, угольник и циркуль. В Амьене — один из самых высоких готических нефов во Франции и второй по величине (всего на два фута меньше шартрского) лабиринт, который местные жители называют Домом Дедала. Это еще и самый информативный лабиринт — по сравнению с другими лабиринтами можно даже сказать, болтливый. Его строительство началось предположительно в 1220 году — так говорится в del лабиринта, или, по крайней мере, говорилось до тех пор, пока все здесь не было разрушено во время Французской революции. Полностью здесь написано было (на латыни) следующее: «В 1220 году, когда началась работа над этим собором, преподобный Эврар был епископом, а Людовик, сын Филиппа-Августа, королем Франции. Тот, кто управлял работой, звался Робер, по фамилии Лазурш. Мастер Томас де Кормон пришел на его место, а после него — его сын мастер Рено, который и повелел разместить здесь эту надпись в лето Господне 1288». Подобное богатство информации исследователи надеялись отыскать и в Шартре, когда, в XIX веке, они сделали подкоп под лабиринт, тщетно ожидая наткнуться на могилу его по-прежнему безымянного архитектора, которая, по слухам, находилась именно там.
Лабиринт в здании городского совета в Генте (Бельгия)
Оригинальный, хотя и поврежденный, ciel Амьена теперь демонстрируется в Музее Пикардии, и на нем изображено четыре человеческие фигуры: трое строителей и епископ Эврар, который тоже держит в руке инструмент своего ремесла — епископский посох. Фигуры расположены между равными ветвями греческого креста. Все они — одного роста, в отличие от реймсского лабиринта, где фигуры в башнях меньше размером, чем центральная. Прислуживающие им ангелы куда меньше ростом, чем люди. Ангелов тоже четверо — по одному у верхушки каждой ветви креста. Крест удивительным образом не согласовывается с верхом и низом лабиринта и напоминает скорее покосившуюся букву «х». Возможно, он и в самом деле расположен, как некоторые полагают, на линии взгляда ангелов, устремленного в то место, где встает солнце 15 августа, в праздник Успения — главный праздник собора.
Хотя тропа амьенского лабиринта точь-в-точь совпадает с классической шартрской, здешний лабиринт представляет собой простой восьмиугольник без добавления дозорных башен, как в Реймсе. Большинство лабиринтов в Северной Франции — восьмиугольные, включая самый маленький и самый простой из всех уцелевших, лабиринт рядом с Сен-Кантеном. Во всем христианском мире восьмигранник и цифра 8 ассоциируются с крещением и возрождением. Баптистерии почти всегда имеют восемь сторон. Крестильные купели в большинстве христианских церквей, католических и протестантских, — тоже восьмигранны. Можно настаивать (и с немалыми основаниями) на том, что прохождение лабиринта считалось актом духовного возрождения, что человек, достигший середины, больше не является тем же, кто вошел сюда через западные ворота. Но в данной части Франции у символа возрождения мог быть еще и политический подтекст.
В 496 году Хлодвиг, король франков и победитель римлян, был крещен епископом города Реймса и стал христианином. Фактически, вместе с ним приняла христианство и вся территория, которая на тот момент считалась Францией. Согласно легенде, новую веру приняло даже его четырехтысячное войско. Как писал историк vi века Григорий Турский, весь город превратился в баптистерий: «На улицах развешивают разноцветные полотнища, церковь украшают белыми занавесами, баптистерий приводят в порядок, разливают бальзам, ярко блестят и пылают благовонные свечи, весь храм баптистерия наполняется божественным ароматом. И такую благодать даровал там Бог, что люди думали, будто они находятся среди благоуханий рая» [22] . Григорий сравнивал Хлодвига с Константином, чье обращение в христианство в 313 году полностью изменило лик Римской империи. Можно ли придумать лучший способ отпраздновать возрождение нации, чем придать лабиринту форму восьмигранника — главного символа крещения? Это было проявление одновременно набожности и патриотического национализма. В последующие века французские короли, направляясь на церемонию коронации к высокому алтарю Реймсского собора, проходили по восьмигранному лабиринту, который находился в западном портале. Осознавая это или нет, они пересекали памятник крещению, установленный здесь их самым давним предшественником.
22
Григорий Турский. История франков. Перевод В. Савуковой.
Путь одиннадцатикругового восьмигранного лабиринта идентичен круглому шартрскому оригиналу, но из-за прямых сторон повороты узора из плавных превращаются в резкие, в связи с чем прохождение лабиринта получается более дробным и угловатым. Самым угловатым — и самым оригинальным — из всех французских церковных лабиринтов был квадрат конца xv века, сначала находившийся в южном трансепте (а не нефе) бенедиктинского аббатства Сен-Бертен в Сен-Омере, недалеко от Ла-Манша. Он весь состоял из прямых линий и прямых углов и имел большее сходство с четвертями римских мозаичных полов, чем с критским или шартрским прототипом. Эффект, производимый этим лабиринтом на зрителя, схож с тем, который производит тревожная картина золотого века джаза Пита Мондриана «Буги-вуги на Бродвее», — за исключением того, что в лабиринте доминирующее положение занимает изображение креста, возвышающееся над напоминающим Голгофу центром. Он был разрушен много столетий назад, и очень хотелось бы сказать, что это был совершенно особенный лабиринт, не похожий ни на один другой, — если бы точно такой же не изобразили на полу в городской ратуше Гента в Бельгии в 1533 году и чуть позже — в соборе Сен-Омера. Свидетельств о том, что первые французские короли следовали тропе лабиринта, когда шли через неф Реймсского собора, нет. Возможно, они действительно этого не делали. Да и в самом деле, в старинных исторических документах, описывающих церковные лабиринты, ничего не говорится об их прохождении. А вот что там упоминается, так это танцы, песни и даже литургическая игра в мяч.
Связь между танцем и религиозными обрядами, равно как между танцем и лабиринтом, так же стара, как и сама религия. Ариадна танцевала. Тесей и спасенные им заложники танцевали. В Библии говорится о том, как убивший Голиафа царь Давид, которого, как свидетельствует частично разрушенный лабиринт в Павии, в Средние века отождествляли с Тесеем танцевал пред Богом и ковчегом Завета. Отцы раннего христианства уже в v веке принялись запрещать танцы в церквах, а значит, им было что запрещать. Старинные письменные свидетельства содержат беглые упоминания церемониальных танцев на лабиринтах в Сансе, Амьене, Реймсе и Шартре, но подробностей почти не сохранилось. Самый полный отчет о танцах на церковном лабиринте был составлен в Осере в 1396 году.
Считается, что утраченный лабиринт в Осере, городе к югу от Парижа, был круглый и точь-в-точь такой же, как шартрский, только меньше. Теперь уже никто не скажет наверняка, как он выглядел. Его разрушили еще до 1690 года, и никаких зарисовок, насколько известно, не сохранилось. Однако описание пасхальных танцев в записях тамошнего капитула навсегда застолбило Осеру место в ряду самых известных церковных лабиринтов.
Танцы начинаются на Пасху в первой половине дня, и в них используется кожаный мяч, pilota, предоставляемый последним из посвященных в сан священников, который был, вероятно, самым молодым из всего духовенства церкви. Размер «пилоты» неясен: она достаточно велика, чтобы держать двумя руками, но достаточно мала, чтобы кидать одной. Судя по жалобам, предъявляемым из года в год новыми священниками, «пилота» была еще и недешевым удовольствием. Молодой каноник передает «пилоту» старшему священнику — вероятно, старейшему из всего собора, и тот занимает свое место в лабиринте — возможно, в начале пути, напротив большой западной двери. Остальные священники берутся за руки и танцуют вокруг лабиринта, пока старший, проделав особое движение из трех шагов (возможно, оно включало в себя даже топанье ногой), одной только левой рукой кидает мяч по очереди каждому священнику, и они, один за другим, кидают его обратно. Играет орган, который, как и в Шартре, находился здесь рядом с лабиринтом, и все поют, предположительно повторяя по нескольку раз, короткий гимн на латыни, который начинается со слов: «Христианин, воспой Пасхальную жертву, Агнец искупает овцу».
Возникает несколько естественных вопросов. Во-первых, смущает группа держащихся за руки танцоров. Согласно приводимым записям, они танцуют «вокруг», citra. Означает ли это, что они танцуют именно «вокруг», или же имеется в виду кружение по тропе самого лабиринта? Многие современные комментаторы, которые рассматривают лабиринты в первую очередь с точки зрения их прохождения, полагают, что священники, поторапливая друг друга, мчатся под музыку по путаным ходам лабиринта. Но тогда откуда же старший священник кидает «пилоту»? Он что же, все это время танцует на месте в центре лабиринта? На лабиринте получилось бы настоящее столпотворение, начни все священники, включая старшего в середине, маневрировать по одной и той же узкой тропе. Куда естественнее было бы предположить, что один только старший священник танцует по дороге лабиринта, продвигаясь к его центру, а остальные тем временем водят хороводы по периметру.