Вечники: Книга воды. Книга огня. Книга земли

Булганова Елена

Горестные стенания.

– …но это вам только на благо, дорогие, ибо все вы будете оправданы моей смертью. А кто ускорит мой путь к Господу, будет оправдан тысячекратно. Но теперь ешьте, пейте и не думайте о грустном.

Тут «апостол» ловко подскочил к одному концу стола, схватил миску с кашей и попробовал разложить ее по тарелкам сидящих там трех пожилых истощенных женщин. Однако те с невероятной для измученных голодом людей энергией отдергивали свои тарелки и прикрывали их руками. Это зрелище вдруг вызвало у Лиды жуткое подозрение – уж не отравлена ли еда? Она с ужасом глянула на Алексея, успевшего умять половину картофелины. Тот, поймав ее взгляд, ухмыльнулся и погладил себя по животу.

Переведя взгляд обратно на Петра, Лида обнаружила, что он больше не пытается никого накормить, а бодро движется в направлении столба с цепями, а его охрана и еще с десяток мужчин мелкой трусцой поспешают за ним. Достигнув столба и прильнув к нему, как к родному, «апостол» громко обратился к сопровождающим:

– Облегчите мою участь, дорогие, сами привяжите меня к этому грозному орудию смерти, дабы мне принять свою участь.

Но «дорогие», хоть и толпились вокруг, почему-то помогать не спешили, а даже поспешно пятились, когда Петр простирал к ним руки и пытался поймать за одежду. Засмотревшись, Лида и не заметила, как к месту событий подлетела Мила Журавка.

– Прекратите! – вопила она. – Не поддавайтесь на его провокации, он же просто больной придурок, вы что, не видите?!

Темная лапка самозваного апостола впилась в ее плечо. Лида вскочила, но Алеша был уже на ногах:

– Сиди, я сам разберусь!

Садиться Лида не стала, но постаралась взять себя в руки: если что, она успеет вмешаться. Петр тем временем заговорил, и голос его звучал все так же приторно:

– Славная девочка, тебе жаль меня, не так ли? Тебе с детства внушили, что огонь никого не щадит. Мне же остается только молиться, чтобы он был сегодня так же безжалостен ко мне, как ко всем прочим. Помолись и ты об этом!

И тут, энергично оттолкнув Милу, которую на лету поймал Санин, он стремительно вскочил на нижнюю планку, просунул руки в цепи, с силой свел их на груди, и в ладонях его что-то сверкнуло.

Следом за этим, казалось, вспыхнул даже сам воздух, пропитанный парами бензина, полыхнули дрова, пламя немедленно лизнуло ноги «апостола». Взревела толпа, Алеша притащил назад белую от ужаса Милу. Зарыдали дети, а их родители затянули вразброд какую-то странную молитву…

Лида не отрывала глаз от пламени. Кажется, именно в тот момент она начала кое о чем догадываться… Сначала огонь полыхал с такой силой, что чахлая фигурка на столбе была почти неразличима. Но постепенно пламя стало опадать, не находя наверху достойной пищи. И тогда стало заметно, что Петр висит на цепях с закрытыми глазами, но на его теле нет ожогов. Одежда обгорела, но как-то поверхностно: сгорела тога, а вот черная рубаха и штаны оказались нетронутыми пламенем. Волосы и борода и вовсе не пострадали, лишь стояли дыбом от нестерпимого жара.

Огонь еще лизал тело «апостола» ниже колен, и Лида заметила, что пламя не касается тела, словно намеренно держит дистанцию. Ей вдруг до ужаса захотелось закричать: «Что вы ему верите, это же просто шарлатан! Я, я знаю, как он это делает!»

Но она буквально поймала себя за язык и даже прихлопнула рот ладонью.

Что-то громыхнуло – это обрушилась, прогорев, верхняя перекладина. Теперь Петра ничто не сдерживало, и он мигом перестал прикидываться бездыханным. Спрыгнув на землю и сделав шаг вперед, потрясая над головой запястьями с почерневшими цепями, он громко завопил:

– О, небо, почему ты так жестоко со мной?! Почему снова не принимаешь меня?! О, мои чада, будьте хоть вы милосердней и освободите меня от этого тяжкого бремени!

Один из парней-охранников, сжимая в руках дубину, шагнул вперед и занес ее над головой «апостола». Но тут же пошатнулся и рухнул на колени, держась за живот. Его буквально вывернуло наизнанку. На его место уже спешил другой, с ножом в руке. Через секунду всю поляну охватило настоящее безумие. Мужчины и даже некоторые женщины изо всех сил пытались выполнить волю своего лидера, но, словно сломленные куклы, валились штабелями вокруг его недвижной фигуры.

Лида только в ярости сжимала челюсти. Ее вдруг охватило невыносимое чувство стыда – стыда за себе подобного. А Петр меж тем зорко наблюдал из-под насупленных бровей за тем, чтобы никого не миновал приступ безумия. И вдруг шагнул к Алексею, который единственный стоял спокойно и с любопытством наблюдал за всеобщим беснованием.

– Невинное дитя, – вкрадчиво произнес «апостол», подходя почти вплотную. За его спиной люди, ошалевшие от боли, отводили душу, набрасываясь друг на дружку. – Ты смотришь на меня так недоверчиво, скажи, что тревожит тебя?

Санин передернул плечами:

– Ну, многое вообще-то. К примеру, вы совсем не похожи на еврея. Внешность у вас рязанская, нос картошкой, какой же вы Петр?

Эти слова ничуточки не обидели самозванца, он даже умильно улыбнулся и произнес:

– Чистая душа, может, ты послан небом, чтобы облегчить мои страдания? Ударь меня?

– Да легко.

– Не надо, – быстро произнесла Лида.

Но Алеша уже сжимал кулаки.

– Нет, отчего же, даже интересно, что это за…

Лида вклинилась между ним и Петром и со всей силы вмазала «апостолу» по лицу. Поскольку опыта в отвешивании пощечин у нее не было никакого, в последний момент она согнула пальцы, и на закопченной щеке возникли сразу три глубокие царапины, быстро наполняющиеся кровью.

Это мало кто заметил – все были заняты тем, что выли, орали и дубасили друг друга. Петр словно в прострации провел ладонью по лицу и вперился взглядом в собственную кровь, которую, наверно, не ожидал увидеть никогда в жизни. Потом поднял ошалелые глаза на Лиду. Она, поджидая этот момент, шагнула вплотную и быстро проговорила «апостолу» на ухо:

– Даже не думайте, как мне отомстить. В этом городе еще трое таких, как мы с вами, и они – мои друзья. Они вас на молекулы разложат, если что, андестэнд?

Но Петр продолжал безмолвно таращиться на нее, и Лида вдруг догадалась – он впервые видит кого-то, подобного ему. Да он вообще не догадывался, что такие существуют! Привык считать себя единственным на свете бессмертным, возможно, в самом деле слегка спятил на идее собственной избранности. Да уж, ему сейчас не позавидуешь. И Лида отступила, испытывая гадливую жалость.

Их уже начали окружать недоумевающие стражники, а этот идиот все еще переваривал происходящее. Лида даже взмокла от страха – сейчас они набросятся на нее, и тогда… Но тут Петр заговорил.