Вечное царствование
Шрифт:
— Рунический сон? — Я не была уверена, имело ли смысл хоть что-то из того, что он говорил. Это звучало так, словно он утверждал, что ему тысяча лет, и хотя я знала, что вампиры бессмертны, я никогда не слышала, чтобы человек обладал этим даром.
— Да. Моя мать была из Клана Снов, люди которого обладали властью над сном. Среди их даров была способность заманивать человека в ловушку в своих снах, удерживая его с помощью рун, очень похожих на те, что я вырезал возле этой пещеры. Такие руны со временем теряют свою силу, но моя мать была достаточно могущественна, чтобы иметь возможность выбрать точный момент,
— И они не состарятся за это время? Или не умрут от жажды? — Спросила я, нахмурившись. Даже если бы я поверила в то, что он говорил, то трудно было представить, как кто-то мог выжить в таком состоянии.
— В этой части потребовалась небольшая помощь богини.
Я открыла рот, чтобы отрицать существование такого существа. Мой отец рассказывал нам все о старых религиях, и я знала людей в Сфере, которые до сих пор ежедневно молились тому или иному богу, но я никогда не верила ни во что подобное. Какой бог стал бы просто сидеть в стороне и наблюдать за всеми ужасными вещами, которые происходили с их последователями?
Я явно колебалась достаточно долго, чтобы Магнар уловил суть моих мыслей, потому что он весело вздохнул.
— Проклятие или отрицание существования богов в моем присутствии не оскорбит меня. Я проклинаю их ежедневно. Они не предлагают смертным ничего, кроме боли и страданий, для их собственного развлечения. Но богиня Идун много раз помогала истребителям на протяжении веков, потому что она разделяет нашу ненависть к вампирам.
— Почему? — Выпалила я, не в силах сдержаться, решив, что просто выслушаю его историю такой, какой она была, и не буду подвергать сомнению ни одну из тех невозможных вещей, которые он описывал. В мире, где правят вампиры, кто вообще мог сказать, где была проведена граница реальности?
— Потому что они бессмертны, а этот дар никогда не должен был быть им дан. Она — богиня вечной молодости, и никто, кроме нее, не должен был даровать такую вещь. Это вызвало у нее некоторую горечь, — объяснил он.
— Итак, если не она сделала их бессмертными, тогда кто это сделал? И не может ли она просто отменить это, если она так несчастна из-за этого? Какой смысл быть богиней бессмертия, если ты не можешь отнять его у тех, кто этого не заслуживает? — Требовательно спросила я.
— Не стесняйся спросить ее, если она когда-нибудь соизволит поговорить с тобой. Похоже, боги гораздо лучше устраивают беспорядок, чем исправляют его. Или, возможно, им просто забавно наблюдать за тем, как мы пытаемся справиться с тем, что они запустили в ход. Кто знает?
Мысль о богах и богинях, смеющихся над разрушениями, постигшими мир, заставила мою кровь вскипеть, и я сердито стиснула зубы, пытаясь отвлечься от этой мысли.
Папа говорил мне, что люди, которые верят в религию, все равно всегда делают это вслепую. Так что история Магнара о помогающей ему богине могла быть не более чем фантазией, в которой он убедил себя. Хотя, если это было так, то я не была уверена, как объяснить его способности к прыжкам во времени, и что-то в моем нутре подсказывало мне, что он не лгал об этом. Ему действительно была тысяча лет. Или, по крайней мере, он считал себя таковым.
—
— Она ничего не испортила, — усмехнулся он. — Она бы никогда не совершила такой ошибки. Должно быть, в этом виноват кто-то другой. Тот, кто предал нас всех, — мрачно прорычал он.
— И поэтому вампиры все еще существуют, а истребители — нет? — Спросила я, по крайней мере, эта часть имела смысл.
Если ему было суждено возглавить битву, которая уничтожила бы их, но он так и не появился, чтобы выполнить свою роль, само собой разумелось, что вместо этого они победили бы, изменив судьбу, и приведя в движение всю эту ситуацию.
Он кивнул, в его взгляде была такая тьма, что у меня по коже побежали мурашки. — Прошла тысяча лет, и я проснулся в мире, где правят монстры, которых я чертовски презираю, и лишен своей родни. — Он слегка переместился, его внимание не отрывалось от пламени, и я почувствовала его ярость и печаль как физическую силу. Он был один в этом мире, все, кого он знал, были мертвы, а судьба, которой, как он думал, он следовал, даже не сбылась.
Несмотря на все новые вопросы, которые вызвала его история, я нутром чуяла, что он говорит правду. Каким бы безумием это ни казалось.
Я понятия не имела, что сказать в ответ на такую боль. У меня забрали мою семью, но я все еще надеялась. Был шанс, каким бы маленьким он ни был, что я смогу вернуть их.
Я могла бы ненавидеть его, могла бы обижаться на него и испытывать такой гнев по отношению к нему, что мои внутренности скручивались в узлы, но когда я смотрела на него поверх мерцающего пламени, маленькая частичка меня сжалась от тоски по этому чудовищу.
Магнар был совершенно один.
M
ои глаза распахнулись, и я увидела облака, скользящие по неприветливому серому небу, мой взгляд зацепился за птицу, которая танцевала в восходящем потоке, насмехаясь надо мной, пока ее относило то в одну, то в другую сторону, а затем улетела туда, куда дул ветер.
Возьми меня с собой.
Небо было серым и гнетущим, ни лучика настоящего солнечного света, ни щелочки, ни проблеска. Железные прутья изогнулись над головой, сообщая мне, что я нахожусь в клетке, а удары и толчки моего тела сообщили мне, что я нахожусь в еще одной из этих движущихся металлических штуковин.
Трей… нет, но это определенно было что-то, начинающееся с Тр… анспортное? Транспортное средство!
Мой маленький триумф быстро растворился в реальности моей ситуации, и по мере того, как мои мысли обострялись, я понимала, что мне нужно попытаться выбраться отсюда. Я подняла голову достаточно высоко, чтобы увидеть других людей, сваленных в кучу рядом со мной, как сардины, и все они лежали на широком открытом пространстве в задней части автомобиля. Мы не были прикованы, мои руки и ноги могли свободно двигаться, но из-за клетки, удерживающей нас здесь, у меня не было никаких шансов убежать.